Элизабет Тюдор - Ложь, предательство и месть !

Безмолвно прогуливаясь по саду, они добрались до фонтана с каменными скульптурами человеческий рост. Брызги воды с шумом ударялись о водную гладь бассейна, наполняя округу не только свежестью и прохладой, но и странным, приятным соленым запахом. Временами, когда порывистый ветер своим дуновением усиливал этот аромат, казалось, что стоишь на берегу шумного и бесконечного океана

Вероника в своем дневнике детально описывает это архитектурное строение, которое, по-видимому, было излюбленным местом ее пребывания в особняке.

Ведая об этой пристрасти своей возлюбленной, поклонник направился именно сюда. Остановившись у фонтана, влюбленные, взявшись за руки, застыли в нерешительности. Реджинальд с любовью и нежностью разглядывал свою спутницу, а она задумчиво смотрела куда-то вдаль. Де Беф намеревался сделать предложение, но никак не решался. Прихватив золотую прядь длинных волос суженой, он неосознанно начал перекручивать их завитушки на кончиках своих пальцев.

- Дорогая моя, Вероника, вот уже несколько месяцев мы знакомы с тобой.

Должен признаться, что ты заворожила меня с первого взгляда... да ты и сама знаешь, как горячо и всем сердцем я люблю тебя... - он опустил глаза. - Обычно я не застенчив, но в столь жизненно важный для меня момент решительность покинула меня.

- Покинула? Навсегда? - улыбаясь перепросила слушательница, она догады

валась о предстоящих словах любимого.

- Нет, не покинула. Я все так же хочу жениться на тебе, вот только не знаю,

как это сказать, как должным образом выразить свои намерения...

- Вот ты и высказал их.

Реджинальд растерялся.

- Я согласна стать твоей женой, милый.

- В самом деле? Это же великолепно! Замечательно! - подхватив Веронику

на руки, он радостно закружился с нею.

- Прекрати, Реджи. У меня голова кружится... Не дай Бог уронишь меня...

представляешь себе невесту в белом свадебном платье с гипсом?

Весть о предстоящей свадьбе быстро облетела родственников и друзей. Франсуа де Кюше радовался больше самих молодых. По случаю помолвки дочери он устроил великолепный банкет. Спустя месяц справили и свадьбу. Церемония бракосочетания и пышное празднество были организованы в саду особняка де Кюше. Большинство приглашенных на свадьбу составляли семьи деловых партнеров предпринимателя де Кюше. Праздник был в самом разгаре, когда отец невесты, следуя старинному семейному обычаю, пригласил дочь на вальс.

- Чудно выглядишь, Вероника.

- Спасибо, папочка. Ты тоже красавец в смокинге. Полагаю, многие здешние

дамы просто лопают, от зависти глядя на нас. Ты посмотри на их кислые и комические физиономии, - мимолетно оглядев толпу, понизила она голос.

- Истинной леди не следует так язвительно судачить о других, - слегка улыб

нувшись отозвался Франсуа.

- Но ведь сейчас меня никто не слышит.

- Я тебя слышу.

- Папочка, но ведь ты не станешь сердиться на свою дочь в день ее свадьбы?

Барон добродушно рассмеялся.

- Нет, не стану. Как я могу гневаться на тебя в самый счастливый день твоей

жизни? Когда счастлива ты, счастлив и я.

Лицо его внезапно помрачнело.

- Что с тобой, отец?

- Ничего... ничего серьезного. Просто сердце кольнуло. Наверное, я перевол

новался, но ты не беспокойся. Сейчас все пройдет... Я что-то устал. Ты пока потанцуй с Реджинальдом, а я пойду прилягу.

Он подвел дочь к племяннику и, отойдя на несколько шагов, рухнул на землю. Заметив его падение, гости сбежались туда. Доктор Моне, который также присутствовал среди приглашенных, немедля велел доставить барона в дом. Все симптомы указывали на сердечный приступ. Несколько мужчин понесли де Кюше в его спальню, и Вероника в страшном смятении и испуге кинулась следом.

Осмотрев пациента, Моне решил незамедлительно доставить его в больницу.

- Нет, Жан Поль, мне уже ничем не помочь. Я чувствую смерть... она здесь

рядом... Не хочу умирать в холодной больничной палате, уж лучше здесь в своем доме... Позови Веронику.

Доктор не стал противиться желанию умирающего. Приемная дочь де Кюше с глубоким волнением и трепетом ожидала вестей у двери спальни. Завидев угрюмое лицо врача, она оцепенела. Прильнула к нему, чтобы отогнать свои опасения и страхи, однако тот, сокрушенно покачав головой, подтвердил ее догадку. Не желая верить ему, она тотчас же вошла в спальню отца. Увидев бледного и неподвижного барона, в нерешительности застыла в проходе. Ей стало страшно, как никогда в жизни, и это чувство лишило ее смелости. С трудом совладав со своими чувствами, она с опаской приблизилась к кровати.

Завидев тревогу и панику дочери, Франсуа сделал усилие и изобразил на лице улыбку.

- Как ты себя чувствуешь, отец?

- Прости, что испортил тебе празднество, - не ответил де Кюше на вопрос.

Надо же этому случиться в счастливейший день твоей жизни.

- Не тревожься за меня, папочка. Ты поправишься ... ты обязательно выздо

ровеешь, - взяв руку отца, она приложила ее к своей щеке. - Это лишь временное недомогание. Правда, да?

- Нет, милая моя. На сей раз мне так легко не отделаться. Смерть пришла за

мной...

Его слова потрясли Веронику. Глаза наполнились слезами, и тонкие ручейки потекли по ее щекам.

- Не надо, дочка, не плачь. Твои слезы огорчают меня. Куда же подевалось то

лучезарное сияние глазок, источающих радость и озорство? Где та улыбка, что освещает самый пасмурный день? - он отер глаза дочери, и взгляд его на мгновение затуманился. - Ты так похожа на нее... на мою Анджелу, сдавленным голосом прошептал он, вспомнив родную дочь, погибшую в юных летах. Франсуа никогда не говорил о ней, так как воспоминания болезненно терзали его душу, однако Вероника была наслышана об истории гибели сводной сестры. - Она была такой же жизнерадостной, такой же веселой и озорной. Бедная моя крошка... она росла без матери, но я не смог стать для нее хорошим отцом. Замечал ведь, что с ней творится нечто странное, но не потрудился спросить о ее проблемах. Полагал, что все это подростковый возраст и все утрясется... и ошибся. Ища во мне поддержку и не найдя ее, она пристрастилась к наркотикам... и умерла от передозировки... - голос его был хриплым и подавленным как никогда. Казалось, он сызнова пережил тот трагический и жуткий день - день смерти родной дочери. Умолк, тяжело и болезненно вздохнул и продолжил: - Ей было всего семнадцать... всего-навсего семнадцать... Когда я впервые увидел тебя там, в полицейском участке, ты напомнила мне Анджелу... была такой же беспомощной и ранимой... При мысли об этом у меня сердце сжалось, и я решил не судить тебя, а помочь. Каждый день этих пяти лет, прожитых тобою здесь, в особняке, стал для меня особым и неповторимым. Ты подарила мне счастье, которого я был лишен со смерти Анджелы.