Виктория Токарева - Рассказы и повести

Инна никогда не видела в естественных условиях таких больших рыб.

- Щелкоперка, - сказал Адам. Он все знал. Видимо, он был связан с природой и понимал в ней все, что надо понимать.

- А можно их руками поймать? - спросила Инна.

- А зачем? - удивился Адам.

Инна подумала: действительно, зачем? Отнести повару? Но ведь в санатории и так кормят.

Адам достал из багажника раскладной стульчик и надувной матрас. Матрас был яркий - синий с желтым и заграничный. Инна догадалась, что он заграничный, потому что от наших матрасов удушливо воняло резиной, и этот запах не выветривался никогда.

Адам надул матрас для Инны, а сам уселся на раскладной стульчик возле самой воды. Стащил рубашку.

Инна подумала и тоже стала снимать кофту из индийской марли. Она расстегнула только две верхних пуговицы, и голова шла туго.

Адам увидел, как она барахтается своими белыми роскошными руками, и тут же отвернулся. Было нехорошо смотреть, когда она этого не видит.

Подул теплый ветер. По реке побежала сверкающая рябь, похожая на несметное количество сверкающих человечков, наплывающих фанатично и неумолимо - войско Чингисхана с поднятыми копьями.

Инна высвободила голову, сбросила джинсы, туфли. Медленно легла на матрас, как бы погружая свое тело в воздух, пропитанный солнцем, близкой водой, близостью Адама. Было спокойно, успокоенно. Колотун остался в прежней жизни, а в этой - свернуты все знамена и распущены все солдаты, кроме тех, бегущих над целующимися рыбами.

"Хорошо", - подумала Инна. И подумала, что это "хорошо" относится к "сейчас". А счастье - это "сейчас" плюс "всегда". Сиюминутность плюс стабильность. Она должна быть уверена, что так будет и завтра, и через год. До гробовой доски и после гроба.

- А где вы работаете? - спросила Инна.

Этот вопрос был продиктован не праздным любопытством. Она забивала сваи в фундамент своей стабильности.

- В патентном бюро.

- А это что?

- Я, например, занимаюсь продажей наших патентов за границу.

- Это как? - Инна впервые сталкивалась с таким родом деятельности.

- Ну... Когда мы умеем делать что-то лучше, они у нас учатся, - популярно объяснил Адам.

- А мы что-то умеем делать лучше?

- Сколько угодно. Шампанское, например.

Инна приподнялась на локте, смотрела на Адама с наивным выражением.

От слов "патентное бюро" веяло иными городами, отелями, неграми, чемоданами в наклейках.

- А ваша жена - тоже в патентном бюро? - спросила Инна.

Это был генеральный вопрос. Ее совершенно не интересовало участие жены в общественной жизни. Ее интересовало - женат он или нет, а спросить об этом прямо было неудобно.

- Нет, - сказал Адам. - Она инженер.

"Значит, женат", - поняла Инна, но почему-то не ощутила опустошения.

- А дети у вас есть?

- Нет.

- А почему?

- У жены в студенчестве была операция аппендицита. Неудачная. Образовались спайки. Непроходимость, - доверчиво поделился Адам.

- Но ведь это у нее непроходимость.

- Не понял, - Адам обернулся.

- Я говорю: непроходимость у нее, а детей нет у вас, - растолковала Инна.

- Да. Но что же я могу поделать? - снова не понял Адам.

"Бросить ее, жениться на мне и завести троих детей, пока еще не выстарился окончательно", - подумала Инна. Но вслух ничего не сказала. Подняла с земли кофту и положила на голову, дабы не перегреться под солнцем. Адам продолжал смотреть на нее, ожидая ответа на свой вопрос, и вдруг увидел ее всю - большую, молодую и сильную, лежащую на ярком матрасе, и подумал о том же, что и она, и тут же смутился своих мыслей.

Обедали они уже вместе. То есть все было как раньше, каждый сидел на своем месте и ел из своей тарелки. Но раньше они были врозь, а теперь вместе. Когда подали второе, Адам снял со своей тарелки круглый парниковый помидор и перенес его в тарелку Инны - так, будто она - его дочь и ей положены лучшие куски. Инна не отказалась и не сказала "спасибо". Восприняла как должное. На этом кругленьком, почти не настоящем помидорчике как бы определилась дальнейшая расстановка сил: он все отдает, она все принимает без благодарности. И неизвестно - кому лучше? Дающему или берущему? Отдавая, человек лишается чего-то конкретного, скажем, помидора. А черпает из чаши добра.

Инна тоже черпала, было дело. Отдала все, чем была богата, - молодость, надежды. И с чем она осталась?

После обеда поехали по местным торговым точкам. Инна знала - в загородных магазинах можно купить то, чего не достанешь в Москве. В Москве у каждого продавца своя клиентура и клиентов больше, чем товаров. А здесь, в ста километрах, клиентов может не хватить, и стоящие товары попадают на прилавок.

Инна вошла в дощатый магазин, сразу же направилась в отдел "мужская одежда" и сразу же увидела то, что было нужно: финский светло-серый костюм из шерстяной рогожки. Инна сняла с кронштейна костюм, пятидесятый размер, третий рост, и протянула Адаму.

- Идите примерьте! - распорядилась она.

Адам не знал, нужен ему костюм или нет. Но Инна вела себя таким образом, будто она знала за него лучше, чем он сам.

Адам пошел в примерочную, задернул плюшевую занавеску. Стал переодеваться, испытывая все время внутреннее недоумение. Он не привык, чтобы о нем заботились, принимали участие. Жена никогда его не одевала и не одевалась сама. Она считала - не имеет значения, во что одет человек. Имеют значения нравственные ценности. Она была человеком завышенной нравственности.

Инна отвела шторку, оглядела Адама. Пиджак сидел как влитой, а брюки были велики.

Инна принесла костюм сорок восьмого размера, высвободила с вешалки брюки и протянула Адаму.

- Оденьте эти брюки, - велела она. - А эти снимите.

- Почему? - не понял Адам.

- Велики.

- Разве?

- А вы не видите? Сюда же можно засунуть еще один зад.

- Зато не жмут, - неуверенно возразил Адам.

- Самое главное в мужской фигуре - это зад!

Она действительно была убеждена, что мужчина во все времена должен гоняться с копьем за мамонтом и у него должны торчать ребра, а зад обязан быть тощий, как у кролика, в брюках иметь полудетский овальный рисунок.

У Адама в прежних портках зад выглядел как чемодан, и любая мечта споткнется о такое зрелище.

- Тесно, - пожаловался Адам, отодвигая шторку. - Я не смогу сесть.

Инна посмотрела и не поверила своим глазам. Перед ней стоял элегантный господин шведского типа - сильный мира сего, скрывающий свою власть над людьми.

- Останьтесь так, - распорядилась Инна. Она уже не смирилась бы с обратным возвращением в дедовские штаны и неприталенную рубаху, которая пузырилась под поясом.

Она взяла вешалку, повесила на нее брюки пятьдесят второго размера, пиджак сорок восьмого. Отнесла на кронштейн.

- Идите платить, - сказала она.

- Наверное, надо предупредить продавщицу, - предположил Адам.