Алексей Толстой - Лирические стихотворения (1840-1855)

К турке и к венгерцу И ковшей славянских звук

Немцам не по сердцу!

Гой вы, цветики мои,

Цветики степные! Что глядите на меня,

Темно-голубые? И о чем грустите вы

В день веселый мая, Средь некошеной травы

Головой качая?

1840-е годы

* * *

Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку, Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело, Коль карать, так уж за дело, Коль простить, так всей душой, Коли пир, так пир горой!

x x x

Меня, во мраке и в пыли Досель влачившего оковы, Любови крылья вознесли В отчизну пламени и слова. И просветлел мой темный взор, И стал мне виден мир незримый, И слышит ухо с этих пор, Что для других неуловимо.

И с горней выси я сошел, Проникнут весь ее лучами, И на волнующийся дол Взираю новыми очами. И слышу я, как разговор Везде немолчный раздается, Как сердце каменное гор С любовью в темных недрах бьется, С любовью в тверди голубой Клубятся медленные тучи, И под древесною корой, Весною свежей и пахучей, С любовью в листья сок живой Струей подъемлется певучей. И вещим сердцем понял я, Что все рожденное от Слова, Лучи любви кругом лия, К нему вернуться жаждет снова; И жизни каждая струя, Любви покорная закону, Стремится силой бытия Неудержимо к божью лону; И всюду звук, и всюду свет, И всем мирам одно начало, И ничего в природе нет, Что бы любовью не дышало.

1851 или 1852 (?)

* * *

Милый друг, тебе не спится,

Душен комнат жар, Неотвязчивый кружится

Над тобой комар.

Подойди сюда, к окошку,

Все кругом молчит, За оградою дорожку

Месяц серебрит.

Не скрыпят в сенях ступени,

И в саду темно, Чуть заметно в полутени

Дальнее гумно.

Встань, приют тебя со мною

Там спокойный ждет; Сторож там, звеня доскою,

Мимо не пройдет.

1840-е годы

x x x

Мне в душу, полную ничтожной суеты, Как бурный вихорь, страсть ворвалася нежданно, С налета смяла в ней нарядные цветы И разметала сад, тщеславием убранный.

Условий мелкий сор крутящимся столбом Из мысли унесла живительная сила И током теплых слез, как благостным дождем, Опустошенную мне душу оросила.

И над обломками безмолвен я стою, И, трепетом еще неведомым объятый, Воскреснувшего дня пью свежую струю И грома дальнего внимаю перекаты...

1851 или 1852 (?)

x x x

Не ветер, вея с высоты, Листов коснулся ночью лунной; Моей души коснулась ты Она тревожна, как листы, Она, как гусли, многострунна. Житейский вихрь ее терзал И сокрушительным набегом, Свистя и воя, струны рвал И заносил холодным снегом. Твоя же речь ласкает слух, Твое легко прикосновенье, Как от цветов летящий пух, Как майской ночи дуновенье...

1851 или 1852 (?)

x x x

Ой стоги, стоги, На лугу широком! Вас не перечесть, Не окинуть оком!

Ой стоги, стоги, В зеленом болоте, Стоя на часах, Что вы стережете?

"Добрый человек, Были мы цветами,Покосили нас Острыми косами!

Раскидали нас Посредине луга, Раскидали врозь, Дале друг от друга!

От лихих гостей Нет нам обороны, На главах у нас Черные вороны!

На главах у нас, Затмевая звезды, Галок стая вьет Поганые гнезда!

Ой орел, орел, Наш отец далекий, Опустися к нам, Грозный, светлоокий!

Ой орел, орел, Внемли нашим стонам, Доле нас срамить Не давай воронам!

Накажи скорей Их высокомерье, С неба в них ударь, Чтоб летели перья,

Чтоб летели врозь, Чтоб в степи широкой Ветер их разнес Далеко, далеко!"

1840-е годы

x x x

По гребле неровной и тряской, Вдоль мокрых рыбачьих сетей, Дорожная едет коляска, Сижу я задумчиво в ней,

Сижу и смотрю я дорогой На серый и пасмурный день, На озера берег отлогий, На дальний дымок деревень.

По гребле, со взглядом угрюмым, Проходит оборванный жид, Из озера с пеной и шумом Вода через греблю бежит.

Там мальчик играет на дудке, Забравшись в зеленый тростник; В испуге взлетевшие утки Над озером подняли крик.

Близ мельницы старой и шаткой Сидят на траве мужики; Телега с разбитой лошадкой Лениво подвозит мешки...

Мне кажется все так знакомо, Хоть не был я здесь никогда: И крыша далекого дома, И мальчик, и лес, и вода,

И мельницы говор унылый, И ветхое в поле гумно... Все это когда-то уж было, Но мною забыто давно.

Так точно ступала лошадка, Такие ж тащила мешки, Такие ж у мельницы шаткой Сидели в траве мужики,

И так же шел жид бородатый, И так же шумела вода... Все это уж было когда-то, Но только не помню когда!

1840-e годы

ПОЭТ

В жизни светской, в жизни душной Песнопевца не узнать! В нем личиной равнодушной Скрыта божия печать.

В нем таится гордый гений, Душу в нем скрывает прах, Дремлет буря вдохновений В отдыхающих струнах.

Жизни ток его спокоен, Как река среди равнин, Меж людей он добрый воин Или мирный гражданин.

Но порой мечтою странной Он томится, одинок; В час великий, в час нежданный Пробуждается пророк.

Свет чела его коснется, Дрожь по жилам пробежит, Сердце чутко встрепенетсяИ исчезнет прежний вид.

Ангел, богом вдохновенный, С ним беседовать слетел, Он умчался дерзновенно За вещественный предел...

Уже, вихрями несомый, Позабыл он здешний мир, В облаках под голос грома Он настроил свой псалтырь,

Мир далекий, мир незримый Зрит его орлиный взгляд, И от крыльев херувима Струны мощные звучат!

1850

* * *

Пусто в покое моем. Один я сижу у камина, Свечи давно погасил, но не могу я заснуть. Бледные тени дрожат на стене, на ковре, на картинах, Книги лежат на полу, письма я вижу кругом. Книги и письма! Давно ль вас касалася ручка младая? Серые очи давно ль вас пробегали, шутя?

Медленно катится ночь надо мной тяжелою тканью, Грустно сидеть одному. Пусто в покое моем! Думаю я про себя, на цветок взирая увядший: "Утро настанет, и грусть с темною ночью пройдет!" Ночь прокатилась, и весело солнце на окнах играет, Утро настало, но грусть с тенью ночной не прошла!

15 января 1851

ПУСТОЙ ДОМ

Стоит опустелый над сонным прудом,

Где ивы поникли главой, На славу Растреллием строенный дом,

И герб на щите вековой. Окрестность молчит среди мертвого сна, На окнах разбитых играет луна.

Сокрытый кустами, в забытом саду

Тот дом одиноко стоит; Печально глядится в зацветшем пруду

С короною дедовский щит... Никто поклониться ему не придет,Забыли потомки свой доблестный род!

В блестящей столице иные из них

С ничтожной смешались толпой; Поветрие моды умчало других

Из родины в мир им чужой. Там русский от русского края отвык, Забыл свою веру, забыл свой язык!

Крестьян его бедных наемник гнетет,

Он властвует ими один; Его не пугают роптанья сирот...

Услышит ли их господин? А если услышит - рукою махнет... Забыли потомки свой доблестный род!

Лишь старый служитель, тоской удручен,

Младого владетеля ждет, И ловит вдали колокольчика звон,

И ночью с одра привстает... Напрасно! все тихо средь мертвого сна, Сквозь окна разбитые смотрит луна,