Алексей Толстой - Русалочьи сказки

Собрал бобыль урожай сам-тридцать; из пудовых снопов наколотил зерна, и муку смолол, и замесил из первого хлеба квашню, и лег подремать на лавке...

Ночь осенняя бушевала ледяным дождем, хлопали наотмашь ворота, выл в трубе ветер.

В полночь поднял бобыль голову и видит - валит из квашни дым. Надувшись, слетела покрышка, и поползло через края проклятое тесто, рассыпалось на полу землей...

Смекнул бобыль, что с мукой-то не ладно, повез мешки в город к старому пекарю...

Пекарю муку эту продал, деньги зашил в шапку; потом шапку распорол и деньги все пропил, и, когда домой собрался, не было у него ни денег и ни подводы, - один нос разбитый.

Пекарь в то же время замесил из бобылевой муки кренделя, поставил в печь и когда пришло время, - вытащил на лопате не подрумяненные кренделя, а такие завитуши и шевырюшки, что тут же обеспамятел и послал жену к дворянину продать муку за сколько даст.

Дворянин сидел в саду, одной рукой держал наливное яблочко, другой писал записки.

- Что тебе, милая? - сказал дворянин тонким голосом и прищурился.

- Насчет пшеничной муки, - сказала пекарева жена, - старик-то мой больно плох...

Купил дворянин в долг проклятую муку и пригласил детей дворянских пирожки с вареньем кушать.

Под сиреневым кустом сели дворянские дети, взяли каждый по пирожку и откусили, а в пирожке лапти - крошеные, старые онучи, щепки, - всякая дрянь.

Побросали дворянские дети пирожки и подали на дворянина в суд.

Прослышал про все это дело король и сказал:

- Я их всех сам буду судить.

И встали перед светлые его очи: дворянин, пекарь и бобыль... Бобыль как встал, так и глаза разинул и босой ногой почесал ногу.

Король велел объявить все, как было. Выслушал. Державой и скипетром потряс и говорит:

- Проклял ты, бобыль, родную землю, и за то тебе будет наказание великое.

И приказал мужика отвести вместе с мукой на проклятую десятину, чтобы всю муку приел... Так и сделали... Посадили бобыля посреди его земли и ковшом в рот стали муку сыпать. Три раза попросил бобыль водицы, целую меру приел.

Приел, и распучило. Руки растопырились и одеревенели, через колени на землю поплыл живот, и полезли из бобыля шипы, а волосы стали дыбом, как репей.

Кругом бобыля порос густой и непролазный бурьян по всей десятине.

И долго спустя слышали в колючих порослях - жевало и ухало: то, сидя на земле, ел и проесть не мог проклятую муку проклятый бобыль.

ЗВЕРИНЫЙ ЦАРЬ

У соседа за печкой жил мужичок с локоток.

Помогал соседу кое-чем, понемножку. Плохое житье на чужих хлебах.

Взяла мужика тоска, пошел в клеть; сидит, плачет. Вдруг видит - из норы в углу высунулась мордочка и повела поросячьим носом.

"Анчутка беспятый", - подумал мужичок и обмер.

Вылез анчутка, ухо наставил и говорит:

- Здравствуй, кум!

"Какой я ему кум", - подумал мужичок и на случай поклонился.

- Окажи, кум, услугу, - говорит анчутка, - достань золы из-под печки; мне через порог перейти нельзя, а золы надо - тещу лечить, - плоха, объелась мышами.

Мужичок сбегал, принес золы, анчутка его благодарит:

- За службу всыплю я тебе казны, сколько в шапку влезет.

- На что мне казна, - отвечает мужичок, - вот бы силой поправиться!

- Это дело пустое, попроси звериного царя...

И научил анчутка, как к звериному царю попасть и что говорить нужно.

Мужичок подумал - все равно так-то пропадать, и полез в крысиную нору, как его учили.

Там темно, сыро, мышами пахнет. Полз, полз - конца не видно, и вдруг полетел вниз, в тартарары. Встал, почесался и видит: вода бежит, и привязана у берега лодочка, - с малое корытце.

Сел мужичок в лодочку, отпихнулся, и завертелся, помчался - держи шапку.

Над головой совы и мыши летают, из воды высовываются такие хари - во сне не увидишь.

Наконец загорелся свет, мужичок пригреб к берегу, выпрыгнул на траву и пошел на ясное место. Видит - высоченное дерево шумит, и под ним, на семи шкурах, сидит звериный царь.

Вместо рук у царя - лопухи, ноги вросли в землю, на красной морде тысяча глаз.

А кругом - звери, птицы и все, что есть на земле живого - сидят и на царя посматривают. Увидал мужичка звериный царь и закричал:

- Ты кто такой? Тебе чего надо?

Подошел мужичок, кланяется:

- Силешки бы мне, батюшка, звериный царь...

- Силу или половину?

- Осьмухи хватит.

- Полезай ко мне в брюхо!

И разинул царь рот, без малого - с лукошко.

Влез мужичок в звериный живот, притулился, пуповину нашел, посасывает.

Три дня сосал.

- Теперь вылезай, - зовет зверь, - чай, уж насосался.

Вылез мужичок, да уж не с локоток, а косая сажень в плечах, собольи брови, черная борода.

- Доволен? - спрашивает царь. - Выйдешь на волю, поклонись чистому полю, солнцу красному, всякому жуку и скотине.

И дунул. И подхватили мужика четыре ветра, вынесли к мосту, что у родного села.

Солнце за горку садится, стадо гонят, идут девки...

Подбоченился мужик и крикнул:

- Эй, Дунька, Акулина, Марья, Василиса, аль не признали?

Девки переглядываются.

А мужик тряхнул кудрями.

- Теперь, - говорит, - пир горой, посылай за свахой. Я теперь самого звериного царя меньшой сын.

Девки так и сели. А мужик выбрал из них самую румяную да на ней и женился.

ХОЗЯИН

В конюшне темно и тепло, жуют сено лошади, стукнет по дереву подкова, цепь недоуздка зазвенит или скрипнет перегородка - караковый почесался.

В узкое окно влезает круглый месяц.

Лошади беспокоятся.

- Опять подглядывает месяц-то, - ржет негромко вороной, - хоть бы козел пришел, - все не так страшно.

- Козла "хозяин" боится, - сказал караковый, - а месяц сам по себе, его не напугаешь.

- Куда это козел ушел? - спросила рыжая кобыла.

- На плотину, в воду глядеть.

Кобыла храпнула:

- К чему в воду глядеть? Одни страсти.

- Страшно мне, - зашептал вороной, - месяц в окно лезет. Схватить его разве зубами?

- Не трогай, - ответил караковый, - захромаешь.

Кобыла жалобно заржала.

В конюшне - опять тихо. На сеновале возятся мыши.

Захрапел вдруг, шарахнулся вороной, копытами затопал.

- Смотрите, смотрите, месяц-то, - зашептал он, - и рога у него, и глаза.

Дрогнул караковый.

- А борода есть?

- И борода веником.

Караковый захрапел:

- "Хозяин" это, берегись.

Вдруг клубком из окошка скатился в стойло вороному старичок и засмеялся, заскрипел.

Вороной стал как вкопанный, мелкой дрожью дрожит.

Рыжая кобыла легла со страха, вытянула шею.

Караковый забился в угол.

- Вороненький, соколик, - заскрипел "хозяин", - гривку тебе заплету, - боишься меня? А зачем козла звал?.. Не зови козла, не пугай меня... - и, с вывертом, с выщипом, ухватил вороного.

Вороной застонал.

- Стонешь? Не нравится? А мне козлиный дух нравится!.. Идем за мной.

Старичок отворил дверь и вывел за гриву вороного на двор.