Иван Тургенев - Нахлебник

ОЛЬГА (в невыразимом волнении). Да что же это такое? Ведь он все-таки мой отец... (Оборачивается и видя, что он плачет.) Он плачет... не плачьте же, полноте... (Она подходит к нему.)

КУЗОВКИН (протягивая ей руку). Прощайте, Ольга Петровна...

ОЛЬГА тоже нерешительно протягивает ему руку - хочет принудить себя броситься ему на шею, но тотчас же с содроганьем отворачивается и убегает в кабинет. КУЗОВКИН остается на том же месте.

КУЗОВКИН (хватаясь за сердце). Боже мой, господи боже мой, что со мною делается?

ГОЛОС ЕЛЕЦКОГО (за дверью). Ты заперлась, Оля!.. Оля!..

КУЗОВКИН (приходит в себя). Кто это?.. Он... Да... Что бишь?..

ГОЛОС ЕЛЕЦКОГО. К нам господин Тропачев приехал. Je vous l'annonce... Оля, отвечай же мне... Василий Семенович, тут вы, что ли?

КУЗОВКИН. Точно так-с.

ГОЛОС ЕЛЕЦКОГО. А Ольга Петровна где?

КУЗОВКИН. Изволили выйти-с.

ГОЛОС ЕЛЕЦКОГО. А! Отоприте же мне.

КУЗОВКИН отпирает, входит ЕЛЕЦКИЙ.

ЕЛЕЦКИЙ (оглядываясь, про себя). Все это очень странно. (Кузовкину холодно и строго.) Вы уходите?

КУЗОВКИН. Точно так-с.

ЕЛЕЦКИЙ. А! Ну так чем же у вас разговор кончился?

КУЗОВКИН. Разговор... разговора собственно не было-с, а я у Ольги Петровны милостивого прощенья попросил.

ЕЛЕЦКИЙ. Ну, и она?

КУЗОВКИН. Оне изволили сказать, что более не гневаются... а я вот теперь ехать собираюсь.

ЕЛЕЦКИЙ. Ольга Петровна, следовательно, не переменила моего решенья?

КУЗОВКИН. Никак нет-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Гм... Мне очень жаль... но вы понимаете сами, Василий Семеныч, что-о-о...

КУЗОВКИН. Как же-с, Павел Николаич, совершенно с вами согласен. Еще милостиво поступить со мной изволили. Покорнейше вас благодарю.

ЕЛЕЦКИЙ. Мне приятно видеть, что вы по крайней мере чувствуете свою вину. Итак - прощайте... Если что нужно будет, пожалуйста, не церемоньтесь... Я хотя и отдал старосте приказ - но вы можете во всякое время обратиться прямо ко мне...

КУЗОВКИН. Покорно благодарю-с. (Кланяется.)

ЕЛЕЦКИЙ. Прощайте, Василий Семеныч. А впрочем, погодите немного... Э-э-э-э... господин Тропачев к нам приехал - так вот он сейчас сюда войдет... я бы желал, чтобы вы при нем то же самое повторили - вот то, что вы мне сегодня поутру сказали...

КУЗОВКИН. Слушаю-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Хорошо. (К входящему Тропачеву.) Mais venez donc - venez donc! (Тропачев подходит, рисуясь по обыкновению.) Ну, что, кто выиграл?

ТРОПАЧЕВ. Разумеется, я. А ваш бильярд удивительно хорош. Только представьте, господин Иванов отказался играть со мной! Говорит: у меня голова болит. Господин Иванов... и болит голова!! А? Et madame? Надеюсь, она здорова?

ЕЛЕЦКИЙ. Слава богу, - она сейчас придет.

ТРОПАЧЕВ (с любезной фамильярностью). А ведь послушайте, ваш приезд ведь это совершенное счастье для нашего брата степняка - хе-хе - une bonne fortune... (Оглядывается и замечает Кузовкина.) А, боже мой, - и вы тут?

КУЗОВКИН молча кланяется.

ЕЛЕЦКИЙ (громко Тропачеву, указывая подбородком на Кузовкину). Да... он сегодня ужасно сконфужен - вы понимаете - после вчерашней глупости - с самого вот утра у нас у всех прощенья просит.

ТРОПАЧЕВ. А! Видно, вино не свой брат?.. Что скажете? То-то.

КУЗОВКИН (не поднимая глаз). Виноват-с, совершенное безумие, можно сказать, нашло-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Ну хорошо. (Входит из кабинета Прасковья Ивановна.) Чего тебе?

ПРАСКОВЬЯ ИВАНОВНА (с поклоном Елецкому). Барыня вас к себе просят-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Зачем?

ПРАСКОВЬЯ ИВАНОВНА. Не могу знать-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Скажи, что сейчас приду. (Тропачеву.) Вы позволите?

ПРАСКОВЬЯ ИВАНОВНА уходит.

ТРОПАЧЕВ (качая головой). Э-эх, Павел Николаич, как вам не стыдно спрашивать... Ступайте, ради бога...

ЕЛЕЦКИЙ. Мы вас недолго заставим ждать.

Уходит. КУЗОВКИН, все время стоящий недалеко от двери залы, хочет воспользоваться этим мгновением и уйти.

ТРОПАЧЕВ (Кузовкину). Куда же вы, любезный, куда? Останьтесь, поболтаемте.

КУЗОВКИН. Мне нужно-с...

ТРОПАЧЕВ. Э, полноте, какая вам там нужда? Вы, может быть, стыдитесь... Что за пустяки! С кем этого не случается? (Берет его под руку и ведет н авансцену.) То есть постойте - я хочу сказать - с кем не случается выпить... а признаюсь, вы удивили нас вчера! Какое родство сыскал - а? Экая фантазия, подумаешь!

КУЗОВКИН. Больше по глупости-с.

ТРОПАЧЕВ. Оно та-ак, а все-таки удивительно. Почему именно: дочь? Чудеса! А ведь, признайтесь, вы бы от такой дочери не отказались? А? (Толкает его под бок.) Нет - говорите - а? (Карпачову.) У него губа не дура - а? Как ты думаешь?

КАРПАЧОВ смеется.

КУЗОВКИН (хочет отнять свою руку у Тропачева). Позвольте-с...

ТРОПАЧЕВ. А за что вы вчера так на нас рассердились... а? Нет, скажите.

КУЗОВКИН (отворачивая голову, вполголоса). Виноват-с.

ТРОПАЧЕВ. То-то же. Ну, бог вас простит... Так дочь? (Кузовкин молчит.) Послушайте, голубчик мой, что вы ко мне никогда не заедете? Я б вас угостил.

КУЗОВКИН. Покорнейше благодарю-с.

ТРОПАЧЕВ. А у меня хорошо, вот спросите хоть у этого. (Указывает на Карпачова.) Вы бы мне опять про Ветрово рассказали.

КУЗОВКИН (глухо). Слушаю-с.

ТРОПАЧЕВ. А вы сегодня, кажется, с Карпачовым не поздоровались? (Карпачову.) Карпаче, ты с Васильем Семенычем по-вчерашнему не здоровался?

КАРПАЧОВ. Никак нет-с.

ТРОПАЧЕВ. Э, брат, это нехорошо.

КАРПАЧОВ. Да я, позвольте, вот сейчас...

Идет с распростертыми объятиями к Кузовкину. Кузовкин пятиться. Дверь из кабинета быстро растворяется - и входит ЕЛЕЦКИЙ. Он бледен и взволнован.

ЕЛЕЦКИЙ (с досадой). А я, кажется, вас просил, Флегонт Александрыч, оставить господина Кузовкина в покое...

ТРОПАЧЕВ с изумленьем оборачивается и глядит на Елецкого. КАРПАЧОВ остается неподвижным.

ТРОПАЧЕВ (не без смущенья). Вы, мне-е... Я не помню...

ЕЛЕЦКИЙ (продолжает сухо и резко). Да-с, Флегонт Александрыч, я, признаюсь, удивляюсь, что вам за охота, с вашим воспитаньем... с вашим образованьем... заниматься такими, смею сказать... пустыми шутками... да еще два дня сряду...

ТРОПАЧЕВ (делая рукой знак Карпачову, который тотчас отскакивает и вытягивается). Однако позвольте, Павел Николаич... Я, конечно... Впрочем, я точно с вами согласен... хотя, с другой стороны... А что, ваша супруга здорова?

ЕЛЕЦКИЙ. Да... она скоро придет... (Улыбаясь и пожимая руку Тропачеву.) Вы меня, пожалуйста, извините... Я сегодня что-то не в духе.

ТРОПАЧЕВ. О, полноте, Павел Николаич, что за беда... Притом вы правы... с этим народом фамильярность никуда не годится... (Елецкого слегка передергивает.) Какая сегодня славная погода! (Минутное молчание.) А ведь точно вы правы... в деревне долго жить - беда! On se rouille a la campagne... Ужасно... Скучно, знаете... Где тут разбирать...

ЕЛЕЦКИЙ. Пожалуйста, не вспоминайте об этом больше, Флегонт Александрыч, сделайте одолжение...

ТРОПАЧЕВ. Нет, нет, я так; я вообще; общее, знаете, замечанье. (Опять маленькое молчанье.) Я вам, кажется, не сказывал... Я будущей зимой уезжаю за границу.