Константин Скальковский - Мнения русских о самих себе

Совершенно верное рассуждение. «Удивительный это народ русский, — заметил со своей стороны покойный А. Рубинштейн в своих „Афоризмах“, — он ленив как животное, горчайший пьяница, хитер до обмана, набожен до ребячества, монархичен до рабства. Природа так удивительно его приспособила, что он ко всему пригоден… но он имеет в характере особенность, которая его губит и во многом ему вредит. Он или покорен до унижения „что я?“, „да могу ли я?“, „да смею ли я?“, или уже сам черт ему не брат „не подвертывайся“, „все могу, что захочу!“…» Многие называют это «широкою натурой». Вернее считать это отсутствием воспитания, выдержки, остатками какого-то кочевого первобытного состояния. Скачут же у нас сломя голову и интеллигенты по Невскому, точно они у себя в азиатской степи. Характерность этого скакания отметил еще покойный историк Соловьев.

Некультурность наша доходит до того, что в богатых губерниях, например Подольской, до сих пор еще не вывелись курные избы. Правобережные малороссы заработали от свеклосахарного производства сотни миллионов, белорусы на постройке железных дорог получили тоже сотни миллионов, но почти никакого влияния эти громадные капиталы, прошедшие через их руки, не имели или имели весьма слабое.

Наши города, многим из которых более тысячи лет, как Новгород, Смоленск, Чернигов, Полоцк и другие, такой же жалкий образчик нашей некультурности. Если бы не ведение карточной игры, то нельзя даже понять, что бы соединяло тамошнее общество и, конечно, в каждой киргизской ставке более общих интересов, более внимания к тому, что происходит на Божьем свете, чем в большинстве наших провинциальных городов [3] Любопытную справку дает «Волгарь» проводя параллели в области городского хозяйства в Нижнем Новгороде. «На приют бедных детей город тратит 250 руб. в год. На приют бродячих собак —70 руб. в год. В приюте бедных детей призревается более 100. В приюте бешеных собак бывает не более 50». Комментарии излишни. .

«Внести жизнь в унылое прозябание безотрадно скучных губернских и уездных городов России, открыть клапаны, закупоривающие местные общественные силы, — было бы делом величайшей государственной и национальной пользы», — справедливо писал недавно г. Слонимский.

А «общественное и нравственное оскудение несравненно важнее материального; оно губит задатки национального подъема и роста, парализуя жизненную энергию нации, и создает в обществе то настроение безнадежной пустоты и скуки, которое выражается в разнообразных печальных фактах. Эта „скука жизни“ отличает нас от бодрых, неудержимо стремящихся вперед народов Запада». У нас некультурны не только люди, но и животные. Я спросил жену одного богатого иностранного банкира, посетившего как-то Петербург, что ее больше всего поразило, ожидая похвал нашим набережным, монументам. И каков же был ответ? Оказалось, что ее поразило более всего поведение наших лошадей, которые приступают к отправлению своих нужд непременно в момент подачи экипажа к подъезду, чего, действительно, за границей не замечается…

И наша человеческая цивилизация, этот своего рода «тришкин кафтан», нисколько не служит к повышению уровня культурности. Огромная масса крестьян получила с платежом в рассрочку на 49 лет по 30–40 руб. за десятину миллионы десятин земли, которые от проведения сети железных дорог теперь стоят свыше 100 руб., получила в придачу даром без выкупа все недра своих земель. И что же? Это привело только к разорению крестьян в центральной России, к так называемому «оскудению центра», которое вызывает сочинение мер самых непрактичных со стороны бюрократии, мало знакомой с народными потребностями.

На так называемое народное просвещение тратятся у нас огромные суммы, тратятся более чем в какой-либо стране Европы, ибо надобно брать не одни бюджеты Министерства народного просвещения, а затраты всех ведомств на народное образование. Результаты получаются самые скудные. Я по службе встречал инженеров, кончивших сразу и университет, и высшее техническое училище и оставшихся совершенно безграмотными! За границею такое явление решительно невозможно.

Примеров нашей некультурности можно привести бесчисленное множество. Укажу на два поразительных.

В центре России находится огромный каменноугольный бассейн, так называемый Подмосковный, содержащий громадные запасы дешевого топлива на небольшой сравнительно глубине. Казалось бы, этакая благодать должна послужить к созданию большого числа разных промышленных производств; ничуть не бывало; известный со времен Екатерины II бассейн остается без разработки, никто просто не может у нас придумать к чему применить эти запасы топлива и движущей силы.

Потому же остаются без эксплуатации огромные запасы «белого угля», т. е. почти даровой водяной силы.

Другой пример, — это наши бывшие американские владения. Не зная решительно, что с ними делать кроме ловли бобров, мы продали их американцам за семь миллионов рублей, калифорнийские фактории были проданы ранее за 40 000 руб… В настоящее время в те же владения — не считая Калифорнии — ввозится товаров ежегодно на 20 миллионов рублей, а вывозится оттуда золота на 30 миллионов рублей, да рыбных товаров и мехов еще на 17 миллионов рублей!

Наша литература, особенно периодическая печать, служит подтверждением подобной же мысли. Чем более увеличивается вследствие распространения газет, заменяющих сплетни, число изданий, число сотрудников, тем более понижается уровень литературы. У нас относятся презрительно к Булгариным, Сенковским, Гречам, писавшим в то тяжелое время, когда на объяснениях даже министра народного просвещения была наложена известная резолюция: «должно повиноваться, а рассуждения свои держать про себя», но эти писатели по сравнению с нынешними публицистами столпы знания и учености.

Я убежден, что три четверти нынешних литераторов не выдержали бы экзамен в блаженной памяти уездных училищах; по крайней мере грубейшие ошибки в истории, географии, литературе попадаются на каждом шагу в наиболее распространенных изданиях. Слова Христа, известные каждому грамотному крестьянину, один известный писатель приписал у нас адвокату Герарду, другой счел за французскую пословицу!

Да и действительные представители науки пользы приносят мало. У нас нет до сих пор, например, русской истории, кроме отрывочных курсов или плохих учебников. Возьмите наших ученых профессоров, академиков, которые, конечно, имеют всякие цензы и выдержат какие угодно проверочные испытания, — до какой степени незначительны их научные труды, как идут они мимо русской жизни и безрезультатны. Оттого легко имеют успех разные шарлатаны, и на провинциальную жизнь наши «рассадники науки» почти не влияют.