Аркадий Белинков - Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша

Юрий Олеша пошел дальше: он представил его в образе хирурга.

Писатель в своем воображении дорисовал образ.

Запах крови исходит от страниц киносценария "Строгий юноша" Юрия Олеши.

Этому дорисованному образу отдалась великая литература.

Одновременно с нею отдались также: скульптура, архитектура, культура и карикатура.

Кроме того отдались: живопись, музыка, театр всех жанров, история и историография, философия и историософия, геология и минералогия, археология и ихтиология, а также общественная мысль, цивилизация, рационализация, электрификация и демократизация целой эпохи.

А молодой рабочий, перевыполняющий норму по качеству, номенклатуре и физкультуре, заявляет:

"Равенства нет и не может быть. Само понятие соревнования уничтожает понятие равенства. Равенство есть неподвижность..."

По необразованности (Гриша Фокин не учился в Ришельевской гимназии) он немножко спутал. Гриша Фокин спутал интеллектуальное и нравственное неравенство с социальным. Гришанька считает, что это все одно. От его деклараций на социологические темы пронзительно пахнет продуктами распада замученных постоянным перевоспитанием мечущихся интеллигентов, приживалов, вассалов и раздватрисов. Замученный постоянно перевоспитывающимся автором, несчастный человек произносит церковным голосом: "Отдавай дань восхищения высоким умам..." После этого становится совершенно очевидным, что произошла подмена. На этот раз социология подменяется тяжелым вздохом. Спор начался о власти человека над человеком, а кончился тем, что на земле всегда будут умные и дураки.

Подмена социального конфликта пустяком не снимает ощущения разбитости, побежденности, обреченности героя.

Снова разрешение конфликта мнимо: писатель получил не то, что хотел, не то, что ему было нужно. Он хотел разрешить социальный конфликт, а разрешил любовный.

Но это недоразумение было задумано. Олеша оказался вынужденным пойти на недоразумение. Ему больше ничего не оставалось, потому что в 1934 году, когда уже было объявлено, что общество "...вскоре будет бесклассовым...", не мог же он в самом деле в своем произведении устраивать классовую борьбу. Он притворился, что никакой классовой борьбы нет, и социальный конфликт подменил победой красивого блондина, полного жизненных соков, над молодой и мающейся женой стареющего профессора.

А мир по-прежнему был поделен на победителей и побежденных, на имеющих власть и лишенных ее.

Каждое произведение Юрия Олеши пересекает забор.

По одну сторону забора располагаются процветающие победители, по другую - жмутся прозябающие побежденные. (Побежденные у Олеши это не те, кого победили в борьбе, а те, кто от усталости, обреченности, лени, пьянства и отношения к ним автора позволяют делать с собой все что угодно.)

Социология забора подчеркивается автором недвусмысленно.

Забору в произведениях Юрия Олеши придается решающее значение.

В "Зависти" он возводится на странице, где происходит решивший все в судьбах героев конфликт.

"Я бросился к калитке, к выходу на поле. Но меня задержали. Военный сказал "нельзя" и положил руку на верхнее ребро калитки...

Нечто более значительное, чем просто желание видеть все вблизи, заставило меня полезть на стену. Я вдруг ясно осознал свою непринадлежность к тем, которых созвали ради большого и важного дела, полную ненужность моего присутствия среди них, оторванность от всего большого, что делали эти люди, - здесь ли на поле, или где-нибудь в других местах.

- Товарищ, я не простой гражданин, - заволновался я (лучшей фразы для упорядочения мешанины, происшедшей в моих мыслях, я не мог бы придумать). Что я вам? Обыватель? Будьте добры пропустить. Я оттуда...

- Вы не оттуда..."

Вот, что такое забор в творчестве Юрия Олеши.

Такой забор стоит во всех произведениях писателя.

"...стена..."

"...барьер..."

"...за барьером..."

"...в ту недостижимую сторону..."

В той недостижимой стороне, по ту сторону стены процветающие победители, по эту сторону - прозябающие побежденные.

Прозябающего побежденного к процветающим победителям не пускают.

Такая ситуация в классовом государстве более или менее естественна, и побежденные могут обижаться, негодовать и бороться, но удивляться тут нечему. Произошла замена одной власти другой, и победители вытолкали побежденных.

Проходит семь лет, и в другом произведении снова строится забор, и этот забор еще выше, чем был раньше. Высокая каменная ограда вырастает в произведении Юрия Олеши.

В той недостижимой стороне, по ту сторону высокой каменной ограды живут процветающие побежденные, по эту сторону - прозябающие победители.

Процветающий побежденный так разговаривает с прозябающим победителем:

" - Ну? Почему же вы опустили голову? Хочется на вечер?... Но у вас и фрака нет. У вас есть фрак? Нету?... Прощайте, серенький... Живите своей серенькой жизнью... Чужая ограда".

"Ограда".

"За оградой..."

"Чужая ограда".

"Чужой богатый дом за оградой".

"Ворота".

"Закрываются ворота".

Совершается поражающий и настораживающий социальный парадокс: вытолкнутыми оказываются победители.

Был не парадокс. Была иллюзия. Была характернейшая иллюзия эпохи нэпа, которую охотно сохраняли еще целое десятилетие после того, как нэп кончился.

Дело в том, что никаких победителей не было.

Были люди, которые совершили революцию, а потом оказались оттесненными нэпом, и так и остались по другую сторону стены.

Эти люди нужны были только для того, чтобы совершить революцию, а когда революция была совершена, ее плодами воспользовались другие. Кончилась революция, и завоеванная власть перешла к другим людям.

Вытолкнутые победили не могут понять, в чем дело:

"Это, значит, неверие... полное неверие в нас... в молодых... в наши силы, умы... в культуру... мы тоже будем великими..."

И приживал, холоп, лакей, испуганный интеллигент, продажная сволочь, шкура, перебежчик, мерзавец, который вымаливает теплое местечко, сигару, сытный обед и общественное положение у хозяина, именуемого в произведении "великим человеком", "великим умом" и "гением", заявляет: "Стало быть, вы согласны, что социализм - это неравенство".

Вытолкнутые победители возмущались, размахивали руками и предъявляли претензии.

Иногда они стреляли, как героиня рассказа А. Толстого "Гадюка", иногда стрелялись, как герой романа И. Эренбурга "Жизнь и гибель Николая Курбова".

Как всегда в революции, они казались слишком левыми тем, кто революцию завершил и получил послереволюционное государство.

Получившие послереволюционное государство боялись тех, кто совершал революцию.

Борис Пильняк написал "Повесть непогашенной луны", в которой рассказал о том, как победитель послал на гибель человека, совершившего революцию.