Александр Вельтман - Романы

– Просьбу дяди повторяю и я, сирота беспокровная, – сказала Райна.

– Не сирота ты, Берислава, – сказал Святослав. – В какой семье ты не будешь родною, в чьем сердце любимою?

Между тем как писцы писали на хартии совещания, дружина Святославова садилась на корабли. Когда приложились золотые печати и Святослав с Цимисхием разменялись грамотами, поднялся златотканый парус и на великокняжеском корабле.

Воян поручил Мавреню сказать собратьям, что, погостив на Руси, к ним приедет умирать.

Стая русских кораблей плыла по Дунаю ключами; громкие бубны и гулкие трубы вторили песни. Греки стояли на горе и смотрели на отъезд замиренных врагов своих.

Вот выплыли корабли Святослава в широкое море; тихо плескало оно перекатными волнами, крутило кудри, ласково осыпало ребра насадов крупным жемчугом, горделиво вздувалось.

Сидит Святослав рядом с Райной, на чертоге мамонтовом, под навесом с золотой бахромой; говорит умильные речи.

Не посмотрит печально на исчезающие берега родной Болгарии; склонила очи.

Позабыла, что было, и не думает,

Пробежали корабли Святославовы по Черному морю, вступили в Днепр. Здесь на родных водах вышли Руссы на остров в самом устье, под вековым навесистым дубом, обставив его стрелами, принесли они в жертву Перуну и богам-покровителям домашних птиц, поклонились в землю, облобызали ее, испили Днепра, потом, навязав на голубей алые ленты, пустили их на волю, и все молча смотрели, куда они полетят.

– Ты хочешь знать, Райна, для чего это мы делаем? – сказал Святослав. – Эти голуби вывезены из наших городов. Быстро полетят они к дому и принесут на родину радостную весть о нашем счастливом возврате.

Высоко вспорхнули освобожденные голуби; долго кружились по воздуху в какой-то нерешительности: куда лететь? вились, вились и вдруг дружно стали опускаться на мачты.

– Не к добру! – закричали воины. – Что-то путь застлало! Не понесли доброй вести!

Невольно побледнела Райна; вздохнул Воян; Святослав посмотрел на Райну и задумался; невесело села дружина на корабли. Поплыли вверх по Днепру. Тяжелы что-то насады, дружная песня не ладится, не придает силы веслам.

Белобережье, русское место и замок при переправе через Днепр, по пути из Руси в Корсунь, разорены Печенегами. Прошли мимо; подъезжают к порогам, стражи приблизились к лесистому острову близ малого порога… Вдруг зашипели стрелы по воздуху, из лощин по берегам Днепра с криком и гамом нагрянули несметные силы Печенегов, заступили берега, сыплют стрелы.

– Возьмите окуп и идите прочь, – так велит им сказать Святослав.

– Возьмем и с головами вашими! – отвечают они. Только за Райну трепещет Святослав. Велит отступать.

Великокняжеский корабль, как и прочие насады, не крытый, чертог под золоченой кровлей и златоткаными завесами не ущитит от стрел. Воины оградили его своими щитами.

Святослав на корме, Воян уговаривает Райну не страшиться.

– Не за себя боюсь я! – отвечает она.

Под тучами стрел отчаливают ладьи. Печенеги следят берегом. Но кони их утомляются; насады быстро мчатся по течению Днепра.

В Белобережье решается Святослав выйти на берег и ждать помощи из Киева.

Но едва успели занять разоренный замок Белобережья, возвышавшийся на крутизне над Днепром, и завалить ворота, Печенеги обложили его со всех сторон.

– Здесь не страшны они нам, – говорит Святослав, – недалек отсюда Киев.

Отчаянных посылает он тайно пробраться мимо Печенегов и дать знать Ярополку, чтоб торопился со всей дружиной киевской к Белобережью.

Проходят дни, а помощи нет. Припасы выходят.

– Возьмите какой хотите окуп, – велит сказать Святослав Печенегам, – возьмите все сокровища мои и идите прочь.

– Ты наше сокровище! – отвечает Куря. – Отдавайся, возьмем тебя и пойдем.

Святослав в нетерпеливом ожидании помощи грозно произносит уже имя Ярополка, сына своего.

Проходит месяц; припасы на исходе; воины едят уже конину, изнемогают, но не ропщут: Святослав терпит одну с ними участь. Только гостей своих угощает он остатками хлеба и припасов.

Воян как будто не горюет; а Райна молчит и качает головою.

Вдруг является гонец из орды, облегающей город.

– Заключим мир, белый царь, – говорит он.

– Что требуете в окуп, все дам, – отвечает Святослав.

– Окуп невелик, пустой окуп, да на том стоим теперь. Золота не надо: за золото продали мы твою добычу.

– Добычу всю отдам.

– Спасибо за всю, а ты добыл в царстве болгарском красную девицу. За ней приехала погоня, наняла нас за дорогую цену выручить ее. Так ты и отдай ее нам и ступай себе с богом.

– Гоните его! – вскричал Святослав.

– Гоните, пожалуй, – говорил Печенег, уходя, – да я чем виноват, я не свое говорю. Ты, белый царь, увез любовницу у болгарского воеводы Самуила; а он с войском пришел выручать ее; да и нас нанял. Вольно тебе было прогонять нас, как шел в Болгарию: пригодились бы.

– Сын Ярополк! – грозно проговорил Святослав. – Чтоб ты погиб, как гибнет отец твой!

– Слышишь, Воян, – тихо сказала Райна, – Самуил и здесь меня преследует!

– Не страшны тебе здесь его преследования, – отвечал Воян.

– Если я погибну, никто ничего не потеряет; а если погибнет Святослав, погибнут братья мои и Болгария… Правда, Воян?

– О, сохрани его бог! – отвечал Воян. – Без его заступления или комитопулы, или Греки положат конец Болгарии!

– Я готова идти в окуп, другого нет спасения! – проговорила тихо Райна.

– Полно, Райна, печалиться! – сказал Воян. Райна не отвечала ни слова.

Настала ночь осенняя, ясная ночь; серебряный лик луны, отражаясь в Днепре, дробился на волнах. Вокруг стен раскинут город юрт, повсюду разложены огни, меткие стрелки печенежские дозирают под самыми стенами; только что чья голова покажется на ограде замка, тетива запоет, стрела зажужжит черным жуком, а Печенег кричит: «Бар!» – есть!

Около полуночи на кровле белой теремной башни, возвышавшейся над самым Днепром, показался кто-то облеченный тенью набежавшего облачка.

«Бар!» – крикнул Печенег. Облачко пронеслось, луна осветила башню: на вершине ее как будто легкий призрак под белым покрывалом склонился на перилы.

– Эге, Кардаш! – вскрикнул Печенег. – Да это белая голова!

– Да, белая, белая! Смотри, это девица под фатой сидит, пригорюнилась.

– Эй, смотрите, девица или дух какой-нибудь!

– Пугнем!

– Нет, постой, сказать ноину [371] Нойону; здесь: ордынскому воеводе. – А. Б. , убьем без спросу, так еще беда будет.