Е. Хамар-Дабанов - Проделки на Кавказе

Непосвященный человек вряд ли что-нибудь поймет из этого диалога. Но современники, особенно причастные к Кавказской войне, понимали, что речь тут идет о страш­ном обычае, который завел начальник правого фланга Кав­казской линии генерал Г. X. Засс (он был из немцев, от­того и название «немецкий окоп»). Он приказывал каза­кам отрезать у убитых черкесов головы и затем, как писал С. Голубов в книге «А. А. Бестужев-Марлинский» 1, отсылал их в Берлинскую академию наук для исследований.

Осуждая колониальную политику царизма, автор, это видно из многих примеров, оправдывает героическую борь­бу горцев за свою независимость.

Сегодня читатель знает и то, что борьба эта велась под лозунгами газавата—«священной войны» мусульман про­тив «неверных», то есть имела и свою оборотную сторону: сопровождалась разжиганием непримиримой религиозной и национальной вражды, была объективно направлена на сохранение обветшавших устоев феодализма.

Стоит ли упрекать Е. Хамар-Дабанова за то, что он не разглядел этого?

Автор «Проделок на Кавказе» увидел в жизни к изо­бразил в романе другое, в том числе «храброго и честного кабардинца» Пшемафа, верой и правдой служащего Рос­сии, потому что русские для него «более чем родные» и не делают различия между ним и собою; увидел русского офи­цера Пустогородова, любовно воспитывающего двух пре­данных ему горских детей. Нет, не Россия — против горских народов, но русские и горцы — против политики царизма, против бесчеловечности: вот мысль автора.

Нельзя требовать от Е. Хамар-Дабанова такого же взгляда на описываемые им события Кавказской войны, каким владеет читатель полтора века спустя. Книга откры­вала глаза современникам на актуальные тогда вопросы. Например, о том, почему же эта война длится так долго.

1Голубов С. Бестужев-Марлинский. М., Мол. гвардия, 1960, с. 340.

Из журналов того времени ответа на этот вопрос получить было невозможно. Все они были наводнены побед­ными реляциями с фронта и то и дело сообщали о разгроме огромных сил горцев, о покорении десятка племен.

Возникал законный вопрос: если на фронте такие успе­хи, почему же война никак не закончится?

«Приезжие на Кавказ,— пишет автор,— обыкновенно расспрашивают об образе войны с горцами; иные, зная об ежегодных потерях, поносимых войсками, вдруг очень про­сто спрашивают у вас: «Какой результат этих вечных эк­спедиций?»— и тем затрудняют даже штаб-офицера Гене­рального штаба. Впрочем, в таких случаях принята общая формула для ответа; вот она: «Слишком долго и много­сложно объяснять все блистательные результаты».

Но автор не побоялся «долго и многосложно объяснять» это. Не побоялся перед лицом всей царской цензуры прямо сказать о том, что успехи Кавказской войны далеко не такие блестящие, как пытается это представить военное министерство, что они надуманны. А победные реляции зачастую вымышлены!

В главе «Кавказский Фуше» Александр Пустогородов достает через торговца-армянина одно из уже готовых до­несений о том незначительном деле, в котором сам участ­вовал, и вслух читает друзьям, которые также были его свидетелями. Все возмущены ложью кордонного начальни­ка, и один из друзей Пустогородова, горец Пшемаф, во­склицает:

«—Делать нечего! Хотя позорно черкесу быть доносчи­ком, но на первом инспекторском смотру буду жаловаться.

— Сделаете только себе вред,—примолвил Пустого­родов.

— Каким же образом? Разве я не имею явных, неоспо­римых доказательств, что все это лишь наглое вранье?

— Оно так! Да ведь это донесение пойдет от одного начальника к другому, следственно, уважив вашу жалобу, всякий из них должен сознаться официально, что дался в обман! Притом все прикомандированные читали донесе­ние: их личная выгода поддерживать написанное. Но нако­нец— положим, вы вселите сомнение, захотят узнать исти­ну, пришлют доверенную особу: кордонный начальник в угоду ей импровизирует экспедицию, в которой доверенное лицо будет участвовать. Блистательное представление о нем, искательность кордонного начальника поработят при­знательную душу приезжего, и этот напишет: «Хотя доне­сение несколько и хвастливо, но дело, однако, было точно славное! Достоверного узнать я не мог ничего по причине различных показаний допрашиваемых». Кончится тем, что Вы останетесь в дураках, приобретете много врагов; а вы­мышленные подвиги кордонного будут по-прежнему печа­таться в «Allgemeine Zeitung».

Это даже не сатира! Это был рисунок с натуры.

Почему же офицерам и генералам пришлось сочинять надуманно-хвалебные реляции?

Потому что во главе Кавказской армии, ее отдельных полков и подразделений стояли в этот период бездарные в военном отношении генералы, которые при всем своем желаний не могли добиться успеха. И автор не один раз показывает примеры таких безуспешных попыток.

И второе. Потому что обилию реляций способствовала новая тактика ведения боя.

Советская историческая наука делит Кавказскую войну на три этапа. Действие романа «Кавказские проделки» от­носится ко второму этапу войны, когда генерала А. П. Ер­молова, связанного с декабристами, сменил на посту глав­нокомандующего генерал И. Ф. Паскевич.

Произошла смена руководства и у соперников. Во главе освободительного движения горцев Кавказа встал Ша­миль— выдающийся государственный и военный деятель, при котором антиколониальное движение в Чечне и Даге­стане приобрело особенно большой размах.

Этому способствовало и то, что И. Ф. Паскевич вместо планомерного наступления, как это делал А. П. Ермолов, перешел к тактике отдельных карательных экспедиций, ко­торая, как указывалось, была только на руку бездарному генералитету.

Военный министр князь Чернышев мог быть взбешен не только от всего перечисленного. Он был до этого уве­рен, что держит в своих руках все нити кавказских дел и направляет их к определенной цели. А автор доказал ему, что за две тысячи верст от Кавказа он ничего о нем не знает. На Кавказе творится полный беспорядок, никакого единства действий нет, каждый начальник воюет по сво­ему усмотрению.

Больше того. Е. Хамар-Дабанов показал, что вместо того, чтобы думать о лучшем укомплектовании боевых от­рядов, генералы думают о пышности собственных выходов. В романе говорится о чрезмерном развитии военной бюро­кратии на Кавказе. Вспоминая времена А. П. Ермолова, капитан Пустогородов замечает, что теперь «служба трудна тем, что не разберешь, кто начальник, кто посторонней: все распоряжаются, повелевают. В походе - два ли ба­тальона: смотришь, отрядный начальник назначает себе начальника штаба, этот в свою очередь дежурного штаб- офицера, который набирает себе адъютантов, те берут кого хотят в писаря, и так и является, сам собою, импровизиро­ванный целый штаб; ему нужны урядники и казаки на ор­динарцы и на вести; люди балуются с денщиками без всякого присмотра, так что жаль давать туда хороших каза­ков, Кончится экспедиция, выдадут награды... кому?., штаб­ным, писарям, бессменным ординарцам и вестовым, а на­стоящие молодцы, бывшие во фронте, истинно отличившие­ся, не получают ничего».