Сулейман Велиев - Триглав, Триглав

- Чего это они мучаются?

- Если бы мы были на их месте, - ответил Аслан, - тоже купались бы. Бани-то нет, а вши не дремлют. В санатории только офицеры купаются, да и те завшивели.

Солдаты, постирав белье, развесили его на кустах. Тут же валялись их верхняя одежда и оружие.

- Давай разоружим их, - предложил Сила.

- И голых, погоним и сдадим Анатолию? Всех насмешим, не так ли? улыбнулся Аслан.

- А что?

- Да ничего. За такой номер нам спасибо не скажут. Панику вызовем, врагов предупредим, и все наши усилия пойдут насмарку. Нет, браток, мы на такое не пойдем. Мы - разведчики, пойми это и воздержись от соблазна.

Несколько солдат с ведрами подошли к ручью. На лице Аслана появилось радостное выражение. Он весело посмотрел на притихшего Силу.

- Вот теперь пригодятся ведра. Постараемся смешаться с солдатами и проникнуть в расположение части. Тут у них автобатальон размещается... В лица водоносов никто не заглядывает, а сами они друг друга не знают - тут собраны дежурные солдаты со всех подразделений. Ну, а в случае чего есть и свой человек, выручит.

Разведчики потихоньку спустились между кустами к ручью, деловито наполнили ведра, спокойно один за другим пошли вслед за немцами и вместе с ними направились к казармам. Сила шел, затаив дыхание. Солдаты были очень раздражены, работа водоносов не особенно им нравилась, и они ругались между собой, друг на друге срывая зло.

- Отдохнем немного, - сказал самый маленький и тщедушный, в мокрых до колен брюках.

Предложение всем пришлось по душе, и многие тотчас сели. Сели и Аслан с Силой, немного поодаль от других. Маленький посмотрел на большое ведро, глубоко вздохнул:

- Проклятая жизнь! Воевать в тысячу раз лучше!

- Смотря где воевать. С партизанами воевать тоже не сладко, - ответил ему другой водонос.

- Ну, партизан можно уже не бояться, от них ничего не осталось, даже командир отряда, говорят, попал в плен...

Аслан выразительно посмотрел на Силу.

- Брехня, - возразили маленькому. - Этим россказням только ты и веришь. Если бы не было партизан, зачем наши части торчали бы тут? Из любви к природе?

- Говорят, скоро мы уходим отсюда.

- Тс-с... Унтер-офицер идет! Пошевеливайтесь! - раздался голос старшего. - Скорей, скорей!

Унтер-офицер, человек с грубым, суровым лицом, преградив дорогу водоносам, закричал что было силы:

- Свиньи! Я отправил вас носить воду или отдыхать? Если бы не увидели меня, не двинулись бы с места! Я покажу вам, как увиливать от работы!

Он приказал солдатам построиться в затылок друг другу, скомандовал:

- Хиллинг! Ауфштеен!*

______________

* Хиллинг! Ауфштеен! - Ложись! Встать! (нем.)

Солдаты послушно исполнили эти команды. Но затем снова последовало: "Хиллинг!", "Ауфштеен!", и водоносы ложились где попало и вскакивали, чтобы тут же снова лечь. Пот лился с них градом, а унтер-офицер знай улыбался в усы да, тараща глаза, орал: "Ложись! стать!"

Аслан и Сила подобно другим и даже проворнее других выполняли команды.

- Это же настоящий зверь! - возмущался Сила. - А еще итальянец!

- Не говори, это хороший человек, - шепнул Аслан. - Ну, конечно, покомандовать немцами - для него одно удовольствие...

Сила, очень удивленный, промолчал.

Унтер-офицер гонял водоносов еще минут пять. Потом, взглянув на часы, приказал взять ведра. И водоносы продолжали свой путь до гаража, расположенного на окраине поселка... Здесь, на большом пустыре, на значительном расстоянии друг от друга, стояло около двадцати автоцистерн с бензином.

Совсем недавно партизаны разрушили водопровод, и снабжение водой осложнилось. Перепуганное начальство решило, что обычных запасов воды на случай пожара недостаточно, а так как дороги к реке не было, решено было использовать солдат для доставки воды.

На Аслана и Силу никто из измученных и обозленных солдат даже не взглянул. Они, подобно другим, вылили воду из ведер в большую бочку и только тогда осмотрелись. Унтер-офицер как раз отвел в сторону дежурного солдата и стал что-то ему выговаривать.

Солдат пытался оправдаться, унтер на него наседал.

Тогда Аслан подмигнул Силе, неторопливо подошел к бензоцистерне, достал из-за пазухи тряпку, опустил ее в бензин, накопившийся в яме под краном. Сила как бы мимоходом зажег спичку и небрежно сунул ее в тряпку, которая сразу же весело вспыхнула.

Еще одну горящую тряпку они бросили под другую цистерну и сразу же юркнули за машину.

Огонь бойкими ручейками побежал по пропитанной бензином земле, перескочил, на кран, и вскоре пламя охватило всю цистерну. Загорелась и другая. Минуту-две спустя раздался сильный взрыв, затем еще один, пламя огромными языками взметнулось в небо.

И тотчас поднялась суматоха. Среди криков и неразборчивых возгласов слышался мощный голос унтера:

- Эй вы, свиньи! Берите шланги, огнетушители! Скорей! Скорей!

Но как ни старались солдаты, уже ничего нельзя было сделать: цистерны взрывались одна за другой, огонь охватил стоянку машин, люди начали разбегаться кто куда. Офицеры нашли несколько шоферов, и те вывели уцелевшие машины. Только к одной цистерне удалось пробраться водителю, но цистерна загорелась на ходу, так что водитель едва успел спрыгнуть... Солдаты перекапывали и поливали водой землю вокруг стоянки машин, чтобы огонь не перебросился дальше. Дым черной тучей плыл над Цркно.

Аслан и Сила уходили все глубже в лес. Уже в темноте они услышали окрик партизанского патруля.

ТАИНСТВЕННЫЙ ГОЛОС

Полковник фон Берг был известен среди сослуживцев не только крутым нравом, но и неистощимым оптимизмом. Он долго непоколебимо верил в счастливую звезду фюрера. Верил, несмотря на поражения и неудачи. Да и как было не верить? Ведь с фюрером он достиг всего, о чем мечтал, - почета, власти и денег. Берг держал в страхе весь край, он был неутомим в поисках врагов рейха и беспощаден к ним.

Но последние месяцы принесли крушение его надеждам. Еще командуя значительными силами, он чувствовал, что не в состоянии предотвратить катастрофу. Он мог судить, убивать, сжигать целые села, мог разбить ту или иную партизанскую часть и изо всех сил старался делать это, но в то же время сознавал, что все это - не то, не главное, что, какие бы меры он ни предпринимал, желательных результатов они не дают. Накатывалась волна, которая грозила захлестнуть оккупантов. Уверенность фон Берга в благополучном будущем пошатнулась, и в письме своему другу он откровенничал:

"Я очень устал, мой друг. В этой проклятой стране всякий истинный немец чувствует себя скверно. Наше несчастье не только в том, что против нас идут местные жители, но и в том (а это особенно прискорбно), что и среди нас есть такие, кто льет воду на мельницу врага. А враг - всюду. У стен и то есть уши. Что скрывать: партизаны нас извели. Это - как божья кара. Вы пророчите мне генеральский чин и губернаторство в этом городе, а меня, ей-богу, это вовсе не занимает, гораздо важнее здоровье... Никому не известно, чем все кончится... Встретиться бы нам с вами, вспомнить веселые дни, проведенные вместе".