Георгий Венус - Война и люди (Семнадцать месяцев с дроздовцами)

- Поручик!

- Молчите, поручик! Люди воспитанные не перебивают! Так и сказать: ...для отдыха, значит, а вам, дуракам, для одиночного обучения... деньги сносить... кому следует... Да?.. В портфели и в банки складывать?.. В наши, гражданин Ершов!..- еще подчеркнуть, может быть?..

- Вы превратно поняли, поручик Скворцов!

- Кого? Вас?.. Или, может быть, генерала Врангеля?.. Пошли вы к черту, поручик Науменко, и не суйтесь с вашими замечаниями!..

Подводы выстраивались вдоль дороги. Поручик Скворцов встал. Прикрепил котелок к поясу.

- Allons!..*

--------------------

* Пошли! (франц.).

Над имением Фальцфейна рвалась шрапнель. С правого и левого фланга наших цепей медленной лавой рассыпалась далекая конница. Вдруг конница метнулась вперед и, оторвавшись от флангов, хлынула на имение.

- Бегут!.. Бегут!..- закричал штабс-капитан Карнаоппулло и, выхватив шашку, уже не пригибаясь, бросился вперед.

Вечером того же дня мы лежали в саду имения. Вечерние лучи, с трудом раздвигая листья, пробивались сквозь чащу редкими рассеченными полосками. В кусты крыжовника и смородины они не попадали вовсе.

- Здесь, поручик Скворцов, всё недели на две позже зреет! - сказал, подходя к нам, поручик Злобин.- Хотя,- видите? - на верхушках зрелые уже есть. И крупные... Эх, черт!

Но добраться до зрелых вишен было трудно. Верхушки деревьев не выдерживали тяжести тела и гнулись, уводя ветви из-под самых рук.

- Сейчас мы это устроим!

Поручик Скворцов вскочил с травы и замахал в воздухе фуражкой.

- Сюда! С топорами!

...Я вышел из сада, думая найти пруд или речку и смыть с себя многодневную пыль.

- Пойдем-ка лучше в зверинец,- сказал, встретив меня на улице, поручик Науменко.- Там, говорят, зебры есть и медведи всякие - бурый, и черный, и белый... Эт-тот чудак Фальцфейн!.. Ах ты, господи, и понабирал же он себе друзей-приятелей!

К улице прилегали длинные коричневые строения, очевидно склады. Двери были под замком. Лишь одна дверь деревянного сарая в конце улицы была открыта настежь. Под дверью толпились солдаты.

- Заткнули б глотку, шибче бить можно,- кому-то из толпы деловито советовал бородатый унтер-офицер, сверхсрочного типа.- Оно и сбиться можно, в подсчете это, при крике, значит. А раз ему сто - так сто и натягивай, раз двести...

- Незачем затыкать! - возразил другой, тоже унтер-офицер, но помоложе.- Ухо не барабан, не лопнет...

- Другим наука!

Мы уже подходили к толпе, когда, обогнав нас, подбежал какой-то молодой безусый подпоручик. Подбежав, он остановился и стал тяжело дышать. Очевидно, бежал он издалека.

- Комитеты устраивать?!. Марксов развешивать?!.- уже пробиваясь сквозь толпу, кричал он.- Шомполами его! Да, шомполами!.. Так!.. Так!..

За дверью раздались глухие крики.

- Ну, не хотите, не надо. Пойдем! - Поручик Науменко вновь вышел на дорогу.- В зверинец, значит?.. А хотите, я расскажу вам, как однажды при большевиках в Одессе...

Солдаты толпились и за имением возле высокой частой изгороди.

- Вот и пришли,- сказал поручик Науменко, только что окончив рассказ о расстрелах в Одессе.- Это и есть знаменитый зверинец. А ну, что тут такое?

Мы подошли к забору.

За забором, по полю, по которому, точно играя в перегонку, скользили легкие перекати-поле, с трех сторон, рассыпавшись в цепи, метались солдаты. Они загоняли в тупики забора испуганную зебру и двух низкорослых рыжих лошадей,- кажется, пони.

- Лови! Лови!

Солдаты возле зебры кричали и свистели. Некоторые, точно приплясывая, топали ногами.

- Лови! Лови-и!

- Тащи седло! Петька, седло тащи! Махом!

- Господин капитан! Забегайте, господин капитан! Слева забегайте!

Но капитан уже схватил зебру за гриву и, гикая, бежал рядом с ней. Цепи за забором перепутались и густой массой, беспорядочно, точно при атаке, бросились за капитаном.

- Расходись!

Я оглянулся. По дороге к нам подъезжал какой-то офицер в полном походном снаряжении.

- Расходись!.. Приказано всякие безобразия в имении прекратить! крикнул он, придерживая лошадь. Но вдруг откинулся назад и захохотал тоже, раскатисто и громко.

По полю, быстро обгоняя пони и вырвавшуюся из рук капитана зебру, бежали два страуса. Под хвостами у них болталась подвязанная бумага. Бумага горела.

Я оставил поручика Науменко на заборе и тихо побрел дальше.

Ни ручейка, ни пруда под имением я не нашел.

Когда я возвращался в штаб, солдаты около сарая в конце улицы толпились, как и час тому назад.

Из открытых дверей на улицу все еще доносились крики, на этот раз женские.

- Как дерганет по задам,- рассказывал возле дверей унтер-офицер сверхсрочного типа.- Как дерганет - аж полосы!..

- Ей-богу, не понимаю! - ворчал вечером поручик Скворцов, расстилая шинель под деревом.- Вдруг ни с того ни с сего: беречь птицу!., беречь имение!., беречь деревья!..

И, помолчав, он повысил голос:

- Капитан!

- Ну?

- Варенья хотите, капитан?.. Знаете, вишневого? А?.. Сла-адкого!.. На хлеб или в чай... Хотите?..

- Ну?

- Ну!.. Ну!.. Ну, так закройте глаза, отвернитесь и спите. Утром варить будем!

Когда я засыпал, деревья над нами тревожно гудели. Изредка в тишину кустов срывался треск веток и ползла глухая, сдержанная матерщина.

...Варенье утром варил сам штабс-капитан Карнаоппулло.

Легкие бои, почти случайные... Колония Пришиб... Ро-зенталь... И опять Пришиб, и опять Розенталь...

Когда мы вошли в Розенталь уже в третий раз, в роту вернулся поручик Ауэ.

- Здорово, барбосы! - крикнул он, входя во двор белого домика, в тени которого мы сидели.- Ну как?.. Капитан, рапортуйте!..

Штабс-капитан приподнялся.

- Да не так, вашу мать за ухо!.. Капитан, учитесь! - И, вытянувшись, поручик Ауэ поднял к козырьку руку.

- Так вот! Слышишь, капитан? "В 6-й интернациональной происшествий никаких не случилось. Поручик-хохол надел на ум чехол. Всем надоел. Черт бы его заел!"

Мы улыбнулись.

- ..."Кацап-бородач, подпоручик по недоразумению и герой по духу, проблем гражданской войны еще не решил. Немец-перец-колбаса, как вечный должник матери-России, до сего дня еще служит ей верой и правдой. Бравый эллин, он же Карнаоппулло - шашка до пола... пьет по ночам комиссарскую кровь и, чтоб было слаще, заедает карамелью..."

- Поручик! - вскочил с крыльца штабс-капитан Карнаоппулло.

- Не дружен с маткою-правдою? Ну ладно, ладно!.. Отпусти усы, будет!.. А ну, барбосы, не спеть ли нам?..

И вдруг, закинув голову, он запел, неожиданно тихо и мягко:

Не осенний мел-кий дож-ди-чек...

Подошел связной.

А вечером наша рота пошла в заставу.

Полевой караул лежал за холмиком. Мне было холодно, и я залез под шинель. В стороне беседовали два солдата.

- И-и, боже мой! Где там! Да я ведь о хлебной разверстке сказывал!..

Второй голос был глуше. Он тонул в тишине, и разобрать его было трудно.