Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

— Временно, чтобы проверить, пропадут они или нет.

— Они?

— Юки. Юки. Идем играть. Идем, — шептала Махо у меня за спиной. Она спускалась, беззвучно ступая по ступенькам.

— Не знаю, — продолжал мой папа. — Маленькая тварь… С длинными ножками. Они свисали с подоконника. И лицо, Маи. Я не могу заснуть, если увижу ночью ее лицо.

— Юки, посмотри, что я нашла в шкафу. Идем, поглядишь, — позвала сзади Махо и потянулась к моей руке. Я обернулась, чтобы попросить ее не шуметь, и тут увидела, что ее кукольные глазки все мокрые. И тогда пошла с ней наверх. Потому что не могу видеть, как она плачет.

— Что случилось, Махо? Не грусти, пожалуйста.

Она отвела меня в пустую комнату на втором этаже, в конце коридора, и мы уселись на деревянном полу. Там всегда холодно. А окно только одно. Из-за стекающей по стеклу воды деревья в саду все размыло. Махо склонила голову. Ее волосы ложились на белую длинную рубашку и уходили до самого подола. Мы держались за руки.

— Почему ты плачешь, Махо?

— Из-за твоего папы.

— Он болеет, Махо. Но выздоровеет. Он сам мне сказал.

Она покачала головой, затем подняла ее. Из единственного глаза, который было видно среди волос, текли слезы.

— Твои мама с папой хотят уехать. А я хочу, чтобы ты не уезжала. Никогда.

— Я никогда тебя не оставлю, Махо.

Теперь уже мне стало грустно, и в горле появился привкус моря.

Она принюхалась, прячась за волосами. Дождь очень громко стучал по крыше. Как будто лил внутри нашей комнаты.

— Обещаешь? — спросила она.

— Обещаю, — кивнула я. — Ты моя лучшая подруга, Махо.

— Твои родители не понимают игрушек.

— Я знаю.

— Они просто хотят играть. Твой папа должен спать и не мешать им. Если он узнает обо мне и игрушках, то увезет тебя от нас.

— Нет. Никогда.

Мы обнялись, и Махо сказала, что любит меня. И что игрушки тоже любят. Я целовала ее мягкие волосы и чувствовала губами, какое холодное у нее ухо.

На первом этаже открылась и закрылась кухонная дверь. Махо убрала руки и размотала волосы, обвившиеся вокруг моей шеи.

— Твоя мама ищет тебя. — Слезы по-прежнему бежали по ее белому лицу.

Она оказалась права, потому что с лестницы послышались шаги.

— Юки? — звала моя мама. — Юки?

— Мне надо идти, — сказала я Махо и встала. — Но быстро вернусь, и тогда мы поиграем.

Она не ответила. И сидела с опущенной головой, так что ее лица я не видела.

— Юки. Если я скажу тебе, что мы можем скоро переехать, как ты к этому отнесешься? Мы вернемся в город.

Мама с улыбкой посмотрела на меня. Она думала, эта новость меня обрадует. Но я ничего не могла поделать, лицо у меня словно вытянулось и потяжелело. Мама сидела рядом со мной на полу в холодной комнате, где нашла меня. Хотя Махо спряталась, я знала, что она сейчас слушает.

— Разве тебе не хотелось бы этого? — спросила мама. — Снова встретишь всех своих подружек. И будешь ходить в ту же самую школу. — Кажется, ее удивляло, что я не улыбаюсь.

— Не хочу.

Мама нахмурилась.

— Но ты так расстраивалась, когда мы переехали сюда.

— Теперь мне тут нравится.

— Ты же совсем одна. Тебе нельзя без друзей, милая. Неужели ты не хочешь снова поиграть с Сати и Хиро?

Я помотала головой.

— Я и здесь могу поиграть. Мне нравится.

— Одной, в таком большом доме? Когда льет как из ведра? Ты глупости говоришь, Юки.

— А вот и нет.

— Тебе скоро надоест. Ты даже не можешь выйти во двор и покататься на качелях.

— Не хочу во двор.

Мама уставилась в пол. Ее пальцы казались очень тонкими и белыми в местах, где удерживали мои руки. Она шмыгнула носом, не давая политься слезам. Потом закрыла глаза рукой и шумно сглотнула.

— Не сиди здесь. В комнате грязно.

Я хотела сказать, что мне тут нравится, но знала, что она тогда рассердится. Поэтому промолчала и пошла за ней к двери. В углу, в тени, я краем глаза заметила лицо Махо — она смотрела, как мы уходим. А наверху, на чердаке, внезапно затопотали маленькие ножки. Мама подняла глаза, а потом поскорей вывела меня из комнаты и закрыла дверь.

Тем вечером, дочитав мне сказку, папа поцеловал меня в лоб. Он так и не побрился, и губы у него были колючими. Он подтянул мне одеяло к подбородку.

— Постарайся его не скинуть в этот раз, Юки. Оно у тебя каждое утро на полу, а ты холодная как лед.

— Да, папа.

— Может, завтра дождик прекратится. Сходим посмотрим на речку.

— Мне дождик не мешает, папа. Мне нравится в доме играть.

Папа нахмурившись глядел на мое одеяло и думал о том, что я сказала.

— Иногда в старых домах у маленьких девочек бывают плохие сны. Тебе снятся плохие сны, Юки? Ты поэтому скидываешь одеяло?

— Нет.

Он улыбнулся:

— Это хорошо.

— А тебе снятся плохие сны, папа?

— Нет-нет, — ответил он, хотя его глаза говорили «да». — Просто из-за лекарства мне трудно засыпать. Вот и все.

— Я не боюсь. Дом очень добрый.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что он добрый. Просто ему хочется найти друзей. Он так радуется, что мы здесь.

Мой папа рассмеялся:

— Ну а как же дождь? И все эти мышки. Не очень-то радушный прием.

Я улыбнулась.

— Тут нет мышей, папа. Игрушки их не любят. Они их всех съели.

Папин смех оборвался. У него в горле вверх-вниз заходил комок.

— Не надо из-за них волноваться, папа. Они друзья.

— Друзья? — Его голос был очень тихим. — Игрушки? Ты их видела? — Таким тихим, что почти и не слышно.

Я кивнула и улыбнулась, чтобы он не беспокоился.

— Когда уехали все дети, они остались.

— Где… где ты их видишь?

— Да везде. Но в основном по ночам. Тогда они приходят поиграть. Обычно они выходят из камина. — Я показала на темную дыру в углу комнаты.

Папа тут же вскочил, обернулся и вытаращился на камин. Дождь за моим окном все лил и лил, хотя и так уже сделал мир мягким и мокрым.

На следующее утро папа кое-что нашел в дымоходе у меня в комнате. Он взял швабру и фонарик и начал шарить внутри, тыкая ручкой швабры туда-сюда и сбивая сажу, а та облаками стелилась по полу. Маму это раздражало, но когда из дымохода выпал маленький сверточек, она притихла.

— Смотри, — сказал папа, вытянув руку. Находка лежала у него на ладони. Они понесли ее на кухню, и я пошла за ними.

Папа подул на сверток, потом смахнул с него золу кисточкой из-под раковины. Мама расстелила на столе газету. Я встала на стул, и теперь мы все смотрели на штуку, завернутую в грязную тряпочку. Потом папа попросил маму принести ножнички из шкатулки для шитья. Когда она вернулась с ними, аккуратно разрезал высохшую ткань. И отковырял ее, и тогда стало видно крохотную ручонку.

Мама прикрыла рот растопыренными пальцами. Папа просто откинулся на спинку стула и смотрел на штуковину, как будто ему не хотелось к ней прикасаться. Отовсюду доносился шум дождя, стучащего в окна, колотящего по крыше. Казалось, что таким громким он еще не был. Тогда я встала коленями на столик, и мама принялась ругаться, что это слишком близко.