Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

Абдул, Абдул, безумный дар Аравии…

С женщиной ему повезло. Фэрнсуорт за свои полвека достаточно натерпелся, чтобы признать удачу с первого взгляда и не отталкивать ее.

Во-первых, ее дом стоял близко к подземке — и за две станции до его собственной. Даже с его скоростью на дорогу до подъезда уходило десять минут. И еще столько же по лестнице, но это уже другое дело.

Во-вторых, она никогда не смеялась над ним. Фэрнсуорт был слишком беден, чтобы покупать дорогих проституток, а большинству прочих не хватало профессионализма… да самого обыкновенного человеколюбия, черт возьми! Они не могли сдержать усмешки, когда замечали его трясущиеся руки, его скованность, неловкость, вялый член. О, ноги они раздвигали охотно, но с какими лицами! На него смотрели, как на безродного попрошайку, забредшего в священный храм красоты и женственности, — даже если штукатурка в храме давно осыпалась, а купола поникли.

Она же встречала его как равного — как друга. Как брата. Последнее сравнение он гнал от себя как мог, но без успеха.

В-третьих, брала она совсем немного.

Однако был и один серьезный, очень серьезный недостаток — расположение квартиры. Шестой этаж, одиннадцать пролетов со старомодными высокими ступенями. Никакого лифта — хотя теперь его могла себе позволить даже «Миррор». Сам Фэрнсуорт жил на первом, но возможность домашних визитов не обсуждалась в принципе. Всякому делу — свое место.

Этот дом мало изменился с двадцатых. Лестницу, похоже, не мыли с тех же времен. За облупившимися стенами кто-то копошился: по привычке думалось о крысах, но тяжелый грибной запах указывал на тварей поновее — сухопутных головоногих, имени которым пока не подобрали. Наверное, дом обречен: в Бронксе никогда не строили на века, а с паразитами таких размеров дело только ускорится. Фэрнсуорту было плевать. Лишь бы потолок не обрушился на его голые ягодицы.

Пока же обрушиться угрожало его собственное тело. В нем тоже поселился незваный гость, угнездившийся в мозге и раскинувший черные щупальца по всему организму. Фэрнсуорт уже много лет не мог вывести на бумаге даже собственную подпись. Родись он столетием раньше, на карьере можно было бы ставить крест. Хвала тому, кто придумал печатную машинку. И чума на вас, доктор Паркинсон — но не ждите, что я отчаюсь. Я получу свое, даже если этажей будет двенадцать. Двадцать. Тридцать. Я буду ползти по ступеням, как первобытная живая масса, ведомая единственным инстинктом — преумножать свою плоть.

И все же на десятом пролете он почти сдался. Почти. Но сверху уже слышался знакомый скрип, заглушивший и шорохи в стенах, и пульсирующий гул в ушах. Дверь Мэгги стонала, как неупокоенная душа в январскую ночь, царапала ржавыми коготками прямо по нервам. Но для Фэрнсуорта это был глас самой надежды. Он сулил конец тяжелого пути, мгновения блаженного покоя и неги.

— Фэрни, ты что-то поздно сегодня, — пискнула Мэгги, выглянув из проема. С лестницы было видно немногое: бледная щека, подведенный лиловым глаз, пучок морковно-рыжих прядок. Фэрнсуорт ни разу не видел ее без макияжа — и не желал этого. Общипать у мечты хвост несложно, только перья потом назад не вставишь.

— Я ра… ра… работал. Извини.

— Ну что ты, милый, я же все понимаю! Пойду сделаю кофе, — чирикнула она и исчезла в квартире.

Фэрнсуорт переступил через порог, запер за собой дверь и послал Нью-Йорк ко всем чертям — или тем, кто пришел им на смену. Несколько часов удовольствия у него не отнимет никто. Желтые обои, красные торшеры, белый потолок — вот его дворец и оплот.

Отдышавшись и выпив пару чашек кофе с бренди, он развалился на диване, ленивым хозяйским взглядом скользя по телу Мэгги. Из одежды на ней был лишь розовый (персиковый?) пеньюар, не оставлявший простора для фантазии. Фантазий ему доставало и на работе. Из-под густо накрашенных век на Фэрнсуорта смотрели ясные зеленые глаза. Сегодня их блеск казался тусклым и усталым, и даже огненные кудри как-то поникли — словно это были не настоящие волосы, а парик.

— Не высп-палась? Клиенты?

Мэгги как будто смутилась.

— Нет, Фэрни… ты же знаешь, у меня из постоянных только ты и тот фараончик, Дункель, да еще один еврей… А с уличными я теперь стараюсь не связываться, на жизнь мне хватает.

— Н-ну так в чем же дело? — спросил он, неловко поигрывая ее рыжими кудрями.

— Чудно сказать, милый… читала всю ночь.

Какое-то время Фэрнсуорт таращился на нее, затем отрывисто хохотнул. Мэгги надула губы.

— Ну зачем ты так, Фэрни… Ну да, я не машинистка, и пишу с ошибками, но читать-то умею. И даже люблю иногда. Вот возьму и обижусь на тебя.

— Ну прости, п-прости, — растерянно пробормотал он и чмокнул ее в щеку. — Что же такое и-и-интересное ты читала?

— Ох, Фэрни, до меня только сейчас дошло! Ты же в ней и работаешь!

— В ней?

— Ну ты понял. В «Миррор», или как ее там.

— И откуда т… такой интерес к н-нашему почтенному изданию?

— Сьюзи мне все уши прожужжала — почитай, мол, тебе понравится. А, да ты же не ее не знаешь. Ну вот, она так на меня насела, что пришлось пойти к мистеру Филлипсу и купить ее. Газету, в смысле. У мистера Филлипса аптека на углу, я как-то еще просила тебя…

— Мэгги, г-газета.

— Ой, извини. Принесла я, значит, ее домой, а час-то поздний уже. Хотела почитать чуточку и спать лечь, но как начала — так сразу и приклеилась, не оторваться.

— Постой, да что же ты такое читала? — просипел Фэрнсуорт, прекрасно зная ответ.

— Ну как что — эту вашу историю про любовь. Элизабет такая лапочка. Вот бы и мне так повезло! Мы ведь с ней очень похожи, на самом деле. У меня сестру тоже зовут Мэри, только она младшенькая. И когда мы жили в Теннесси, дом у нас тоже стоял у пруда. Без колонн, конечно — какие уж тут колонны, нам бы хоть крышу починить…

Она щебетала и щебетала, и Фэрнсуорт послушно кивал, но мысли его были далеко. Черт возьми, Роули в кои-то веки попал в яблочко. Если «Миррор» теперь читают даже проститутки в Бронксе, то это несомненный успех. Эдвард Софтли еще пожалеет о своей бескорыстности, когда потекут золотые реки. Что-нибудь обязательно перепадет и скромняге редактору — в конце концов, это он набрел на счастливую жилу. Если же его опять попытаются обойти, он просто засунет рукопись в портфель, соберет вещички — и поминай как звали. Адрес Софтли есть только у него, а уж с этим типом как-нибудь договоримся, хоть тот и запретил беспокоить себя без нужды. Ох уж эти литераторские капризы… Можно еще навязаться ему в агенты. Рыбка уже клюнула, сейчас эту штуку в любой газете с руками оторвут. Даже и в «Таймс». Но на этот раз оформим контракт по всем правилам. Если Софтли не знает цену деньгам, то у Фэрнсуорта таких трудностей не возникнет. Выжать его досуха, а затем можно перейти к чему-нибудь поинтереснее. Вот тот же Лонг до сих пор пишет — а ведь раньше был неплох. Растормошить его немного, вывести на роман… Там можно и подтянуть остальных из старой гвардии — Смита, Куина, Боба… хотя нет, этот десять лет как мертв. Само собой, придется как-то перестраиваться, на оккультных страшилках нынче погоды не сделаешь. Но кто захочет, тот сумеет. А если сложится с деньжатами, то можно и в АМА слетать — говорят, жаберники творят чудеса. В том числе и с Паркинсоном. Да в самом деле, чего церемониться — заберу рукопись сегодня же, и дело с концом.