Гавриил Троепольский - Белый Бим Черное ухо (сборник)

Я совсем не хотел называть этого интересного субъекта по той причине, что очень уж паршивая у него фамилия, тоже совсем какая-то несоответственная. Даже неудобно говорить – Прыщ. И каких только фамилий не бывает на белом свете! Только подумать – Прыщ!

Так вот, гражданин Прыщ, получая хорошую пенсию, отгрохал себе домик. Потом продал его. Потом отгрохал дом. И еще раз продал. После таких операций он потребовал, чтобы ему дали квартиру. И дали. Пытались не дать, но куда там!

– Вот как вы относитесь к народу! – заскрипел гражданин Прыщ в лицо председателю горсовета. – Значит, учтем. Мы и в центр дорогу найдем. Что ж, будьте здоровы… до поры до времени.

– Вы же продали собственный дом! – развел руками председатель.

– А вы хотели, чтобы я в коммунизм вошел собственником? Интересно! Идеология! И вы, товарищ председатель, собираетесь руководить обществом, воспитывать?.. Да… Это действительно… – поскрипывал он с мрачной улыбочкой, стоя и пристукивая пальцами по притолоке, собираясь уходить. – Идеология! Ты, председатель, бюрократ! – И ушел, угрюмо усмехаясь.

Он никогда не стеснялся в выборе выражений, будь перед ним молодой человек или старый, заслуженный или незаметный.

А через неделю из области – запрос. Из Москвы – запрос. И все по поводу «дела» гражданина Прыща. Пять раз заседал Озерский горсовет, пять раз отписывались, разводили бюрократизм, а в шестой раз дали-таки квартиру тому человеку, который не желает войти в коммунизм собственником, а желает войти туда со сберкнижкой ценою в двести тысяч.

После того как гражданин Прыщ перестал быть собственником и стал на порог коммунизма, он посвятил себя целиком и полностью делу укрепления общества города Озерска и воспитанию молодежи. Такую он поставил задачу, поскольку делать ему было нечего. И стал воспитывать.

Шел как-то гражданин Прыщ по улице. Шел медленно, будто он очень тучный человек, переваливаясь. Шел угрюмо, посматривая исподлобья. И вдруг услышал – боже мой! – он услышал веселый, раскатистый смех. Навстречу ему – три комсомольца, веселые, жизнерадостные. Они что-то рассказывали друг другу наперебой и заразительно смеялись, прижимая книжки к груди.

– Непорядок! – сказал товарищ Прыщ. – Эй вы, хулиганы, стойте! – И он сам остановился перед ними.

Для ребят он будто вырос из земли. Ершистый парень с непослушными волосами вытаращил глаза и в ужасе прошептал:

– Пры-ыщ!..

– Где вы находитесь? Почему хулиганите?

– Мы не… – попробовал возразить ершистый.

– Ну? Возражаешь? Хорошо. Учтем. Заявлю в милицию. Пятнадцать суток.

Ребята попробовали его обойти. Один даже извинился, неизвестно за что. Но гражданин Прыщ преградил дорогу. Около них уже собралась группа любопытных.

– Что там? – спрашивали они друг друга.

– Да хулиганов задержали. Послушаем. Интересно. А гражданин Прыщ пошел и пошел точить:

– Вы слышали, что неделю тому назад обокрали магазин? Кто воры? Оба молодые люди. Отчего это так? Воспитываем, граждане, вот таких вот. – И он указал на смущенных ребят. Гражданин Прыщ уже вошел в азарт: – Вы, несчастные хулиганы, вы не понимаете, что улица – для всех трудящихся! А вы идете и гогочете так, что все на вас оглядываются и тоже смеются. Улица – это вам не дом терпимости!

– Вон оно что! – послышался голос из толпы.

– Смеялись на улице, – сказал другой. – Что же им за это будет?

И в тот момент, легонько раздвигая толпу, подошли два милиционера. Один из них сразу узнал Прыща и спросил:

– Кого задержали?

– Троих. Хулиганов. Нарушали порядок.

– Граждане, разойдитесь! Ничего не произошло! – взывал пожилой милиционер. – Давайте пройдемте… Пошли, ребята! В милиции разберемся.

– Пойдемте скорее: стыдно! – шепнул милиционеру ершистый паренек.

И они все ушли. Угрюмо ушел и гражданин Прыщ.

За углом первого квартала ребята кратко изложили о происшедшем. Их отпустили с миром. Но никто из троих уже не смеялся так заразительно, как они смеялись до этого. Было обидно. А вокруг все стало мрачным.

Но гражданин Прыщ проследил за ходом исполнения. Он узнал-таки, что ребят не довели до милиции, он пришел к начальнику милиции и мрачно запилил:

– Потакаете хулиганам! Для вас не существует законов! Воров разводите, хулиганов воспитываете! Кто виноват, что молодежь развращенная?

– Я этого не вижу, – перебил его спокойно начальник. – Наша молодежь хорошая. Есть, конечно, исключения. Этих надо лечить. Паршивая овца все стадо портит.

– Что вы мне слова не даете сказать?! – пилил гражданин Прыщ. – Вы виноваты. Зачем отпустили троих хулиганов? За взятки? Да?

– Каких хулиганов? – забеспокоился начальник.

И пошла катавасия. Прыщ – заявление. Начальник вызвал тех двух милиционеров. Нашли тех самых ребят, вызвали их в милицию, допросили. И опять отпустили. И опять гражданин Прыщ написал в область. И опять – запрос. И снова – ответ в письменной форме.

О, если гражданин Прыщ вошел в милицию, будьте покойны, милиционеры попотеют: обязательно будет «дело»!

А в доме, где жили три веселых комсомольца, пошла молва: «Вызывали. Всех троих. Два раза вызывали. Ну и молодежь пошла! Ну и ну!»

– Воспитываем плохо, – скрипел гражданин Прыщ на каждом перекрестке. – Хулиганов отпускают. Она, и милиция-то, разложилась. С кого спрашивать?!

В общем, получалось так: если гражданин Прыщ шел по улице, то улица становилась угрюмой и казалось, дома сереют, а небо опускается и давит на городок Озерск.

Более того, гражданин Прыщ внес в горсовет письменное предложение следующего характера: «1. Запретить красить дома в белый, розовый, голубой, зеленый цвета, а равно и в прочие цвета, не внушающие доверия. 2. Предупредить всех граждан города о том, что дома должны быть преимущественно серыми, располагающими к серьезным раздумьям, или красными, поднимающими революционный дух масс».

Поскольку горсовет отказался от такого предложения, то гражданин Прыщ дал этому делу ход и написал в газету. Поскольку же газета не опубликовала его статью, то он написал на редактора в вышестоящую инстанцию. Будут скоро разбирать дело о невнимании редактора районной газеты к письмам трудящихся. Очень настойчивый этот сухой человек с жесткими волосами!

Но что дома? Дома – пустяк. А вот воспитание молодежи – это дело сложнее. Дело дошло до того, что гражданин Прыщ не удовлетворился полным молчанием улицы; он все чаще и чаще стал просто останавливать молодых людей и продолжал воспитывать на ходу.

Однажды шли по тротуару девушки, человек пять-шесть. Все они из десятого класса, все в фартучках – очень культурная и милая ватажка.

Вдруг одна из них тихо произнесла:

– Пры-ыщ!

И все произнесли тоже: