Владимир Одоевский - Пестрые сказки

я стараюсь втираться ~ ничьих именин, ни рожденья… — Ср. с «Жизнию и похождениями Илариона Модестовича Гомозейки»: «…для приискания места втирается в известные дома <���…> напуганный, ищет понравиться каждому не от подлости, но от робости…» (см. с. 88–89 наст. изд.).

…показываю свою фигуру на балах и раутах… — Осенью 1837 г. Одоевский так описывал матери «абрис петербургской жизни»: «…утром работаешь, в 4 часа идешь гулять пешком, в 5 обедаешь, потом что-нибудь почитаешь, а в 11 часов покажешь свою фигуру на каком-нибудь рауте, иначе жить нельзя…» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 2, № 1473, л. 12 об.).

…но к несчастию я не танцую ~ какую-нибудь канцелярскую тайну… — В архиве Одоевского сохранилась небольшая заметка под названием «Сумасшедший», с посвящением княгине Е. А. Белосельской: «Вам известно, княгиня, что общество рассматривает человека следующим образом: 1-е — нельзя ли из него сделать мужа; 2-е — нельзя ли из него сделать что-нибудь для мужа; 3-е — нельзя ли из него сделать хоть vis a vis для танцев или партнера для виста. Человек, имеющий все эти качества, получает позволение жить; ему улыбаются дамы, ему жмут руку мужчины; он сделает подлость — за него все заступаются, его нахальство — признак благородной души; его коварство — признак ума. Человек не случайный, не танцующий, не играющий в карты, не ищущий невест не находит ни слова, ни улыбки, ни руки; он выжатый лимон — пуст и кисел; его несчастие возбуждает всеобщее негодование; как он смеет быть несчастливым? Поскользнулся — нет пощады; упал — добивай до смерти; борется — нахал и якобинец» (ОР РНБ, ф. 539, оп. 1, пер. 20, л. 10. Черн. авт.).

Вскоре после женитьбы Одоевского и переезда его в Петербург Екатерина Алексеевна Сеченова спрашивала сына в одном из писем: «Скажи мне, к<���нязь> Владимир, что ты делаешь на балах. Дремлешь или рассматриваешь людей и удивляешься их пустоте в светском обращении, как то некогда бывало — или мысли твои изменились, я бы желала знать…» (Письмо от 28 февраля <1827–1828 г.> — ОР РНБ, ф. 539, оп. 2, № 989, л. 99).

…ни по пяти, ни по пятидесяти. — Ставки в карточной игре.

…очищать нумера — готовить канцелярские дела (ср. у Даля: «Очищать дело — подготовлять его к решенью справками, запросами» — Даль В. Толковый словарь. Т. II. М., 1955. С. 632).

«Бога ради оставьте меня в покое». — Ср. с эпиграфом к «Семейным обстоятельствам Иринея Модестовича Гомозейки…» и «Жизни и похождениям Иринея Модестовича Гомозейки…» (С. 89 и 92, а также статью, с. 139).

Большой шлем — игра в висте, при которой одна из сторон берет все тринадцать взяток.

Реторта *

Cornue — retorte — французский и латинский эквиваленты слова «реторта».

…Положи амальгаму ~ какие только на свете находятся… — Этот эпиграф взят Одоевским из сочинения средневекового мистика Иоанна Исаака Голланда (XV–XVI вв.) «Рука философов», опубликованного в русском переводе в составе одного из алхимических сборников: «Собрание разных достоверных химических книг, а именно: Иоанна Исаака Голланда Рука философов, о Сатурне, о растениях, минералах, кабала и о камне философическом, с приобщением небольшого сочинения от неизвестного автора „О заблуждениях алхимистов“ с вырезанными на меди фигурами». СПб., 1787 (о принципиальной установке на «соборность» при составлении подобных алхимических сборников см.: Рабинович В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979. С. 57–58). Цитата — с незначительными пропусками — приведена из главы: «Натручивание или амальгама» (с. 53–54), содержащей описание процесса получения серебра или золота, где основной исходный элемент — пепел, а основной элемент технологии — длительное нагревание. Появление «цветов» — один из заключительных этапов процесса.

В старину были странные науки ~ разнеслись колесами паровой машины. — Здесь и далее Одоевский впервые печатно высказывает свое отношение к средневековой науке, выдающиеся достижения которой, по его мнению, были либо незаслуженно забыты, либо недооценены потомками. В деятельности ученых-алхимиков писателя особенно привлекал пафос поиска и эксперимента, попытка целостного познания мира. За «рациональными» мистиками признавал он приоритет многих естественнонаучных открытий. В 1830–1840 гг. Одоевский последовательно развивал и отстаивал эту идею, наиболее полно выразив ее в «Русских ночах». Примечательно, что эта его точка зрения на «научную» мистику нашла поддержку в современных научных исследованиях (см., например: Трахтенберг О. В. Очерки по истории западноевропейской философии. М., 1957. С. 225 и след.; Джуа М. История химии. М., 1975; Рабинович В. Л. 1) Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979; 2) Образ мира в зеркале алхимии. М., 1981).

…монах, по имени Алберт ~ не исключая даже и человека. — Ал<���ь>берт Великий (Альберт фон Больштедт, ок. 1193–1280) — монах-доминиканец, ученый-алхимик, один из самых видных естествоиспытателей Средневековья, особенно в области ботаники. О секретах «сотворения» цветов и плодов говорится в одном из трудов, приписываемых Альберту Великому: «Libellus de alchimia» / Translated from the Borgnet Latin ed., introdaction and notes by sister Virginia Heines, S.C.N… Berkeley — Los-Angeles, 1958. P. 58–60.

Между прочим, как раз в то время, когда создавались «Пестрые сказки», московским Цензурным комитетом было запрещено русское издание одного из медицинских сочинений Альберта Великого под названием «Секреты Великого Альберта». В заключении Отделения врачебных наук Московского университета, куда книга была направлена Цензурным комитетом, говорилось, что «находящиеся в оной статьи медицинского содержания, заключающие в себе лечение разных болезней, не соответствуют своей цели» (РГИА, ф. 777, оп. 1, ед. хр. 1167, № 40, л. 3–4).

Ниже говорится об «автомате» Альберта Великого: известно, что в кабинете ученого монаха в Кельне стоял сконструированный им робот — механическая голова, издававшая звуки. О необыкновенных способностях «куклы» Альберта ходили легенды, надолго пережившие и само творение, и его создателя (см., например: Великого Алберта наука распознавать людей. М., 1811. С. 111). Одна из таких легенд была, между прочим, пересказана Антонием Погорельским в «Двойнике, или Моих вечерах в Малороссии» (Погорельский А. Избранное. М., 1985. С. 85).

Близкая приятельница Одоевского писательница Е. П. Ростопчина, также остро интересовавшаяся мистикой, в шутку называла его «Albert le Grand» (см.: Ростопчина Е. Стихотворения. Проза. Письма. М., 1980. С. 340).

В библиотеке Одоевского находилось несколько редких изданий Альберта Великого (Каталог библиотеки В. Ф. Одоевского. № 1235–1237).

…пред лицо Миноса… — В греческой мифологии — критский царь, один из трех сыновей Зевса и Европы, умерщвленный обманным путем; в Аиде он творил суд над умершими, держа в руках золотой скипетр.