Николай Александров - Замкнутый круг

К обеду тетя Стеша приносила холодные щи, Генка отхлебывал несколько ложек и убегал на улицу, где его ждал Лешка, у которого всегда были припасены куски хлеба и колбасы. Откуда у Лешки такая вкуснятина, Генка не знал, но если верить Лешкиным словам, то на мясокомбинате, где работало полпоселка, колбасы было «прорва». Но в Зудове ее отродясь не продавали, а увозили специальным поездом в Москву. Генка очень гордился, что москвичи едят зудовскую колбасу, и никак не мог понять, за что взрослые ругают какого–то «преда», поселковый Совет и порядки.

Генка попытался вылезти из–под кучи сена.

— Тише ты! — ругнулся Лешка, защищаясь рукой от поднявшейся сенной трухи и пыли.

— Слышь, Лех?

— Чо?

— Ты мне друг?

— Ну?

— Откуда у тебя колбаса?

— А, — неопределенно ответил Лешка, вдруг сморщился, содрогнувшись всем телом, чихнул и от полученного удовольствия выматерился. Затем отвернул голову, сплюнул сквозь редкие зубы и, будто говоря с кем–то третьим, спросил:

— Хошь, со мной пойдем, колбасу брать будем?

Генка придвинулся к другу.

— Правда возьмешь?

— Ну.

— Когда?

— И сегодня можно.

— Да ну! — с трудом сдерживая восторг, прошептал Генка.

За сараем хлопнула калитка. Мальчишки притихли и осторожно выглянули в окно. В огороде появилась тетя Стеша.

— Ге–на! — позвала она, озираясь по сторонам.

— Чо, теть Стеша? — отозвался Генка, выглядывая из окна сеновала над ее головой.

От неожиданности женщина вздрогнула, невнятно ругнула чью–то мать, но спешно перекрестила рот, задрала голову вверх:

— А, вот ты где! Давай сюда, мать кличет! И этот с тобой? У, черт бесстыжий! А ну, ходи отсюда, ворюга матершинная!

Лешка выпрыгнул из окна в лужу жидкой грязи, обрызгал тетку.

— Ах, ты! — замахнулась на него тетя Стеша, но Лешка и не думал убегать, степенно зашагал прочь. — Во паскуда косоглазая!

У калитки она вдруг остановилась, оглядела Генку и смахнула прилипшие к его шапке соломинки.

— Ты уж к Менечке поласковее будь, — она поглядела куда–то вдаль и вздохнула: — Помоги ей, Господи.

Генка снял пальто и шапку, все бросил на вешалку и вошел в комнату. Пахло лекарством. Магдалина сидела на кровати, опираясь спиной на подушки. Она натянула одеяло на худые плечи и пыталась улыбнуться вошедшему брату.

— Здравствуй, Гена, — тихим голосом сказала она.

— Здрасти, — ответил Генка, настороженно озираясь. Ему трудно было подойти к этой совершенно не похожей на Магдалину девочке. Лицо ее опухло, и глаза, как две росинки, поблескивали в глубоких щелках синих наплывов.

Генка ощутил руку отца, тот обнял его за плечи и подвел к постели больной.

— Отвык, оробел, — отец слегка встряхнул безвольное Генкино тело и напряженно засмеялся. — Ну, что ты, Гена, подойти к сестре.

Генка неуверенно сел на краешек кровати и, не решаясь поднять глаза, начал отрывать засохшую мозоль на грязной ладошке.

— Ген, ты не трогал наш секретик? — спросила Магдалина и коснулась его руки.

Тот отрицательно помотал головой. Секретик он действительно не трогал.

Год назад, наслушавшись всяких небылиц, они выбрали по красивому фантику и закопали около дома. Каждый загадал желание, которое должно было обязательно сбыться. Но вот минуло больше года. Генка совершенно забыл о своем секретике с заложенным в него желанием, и сейчас Магдалина напомнила только им известную тайну.

— А что ты загадал тогда? — спросила Магдалина и по ее щеке сбежала юркая слезинка.

— Пилотку. Солдатскую, как у дяди Саши.

— А я, знаешь, что загадала?

Генка отрицательно мотнул головой, он немного освоился и начал привыкать к обезображенному лицу сестры.

— Я загадала, чтобы перестали пить Лешкины родители. Помнишь, как они дрались?

— Они вчера опять нажрались, как свиньи, — оживился Генка.

— Так Лешка сказал?

— Ага. Он еще сказал…

— А я скоро умру.

— Господи! Доченька! Да что ты говоришь!

— Нет! — Магдалина затрясла головой. — Нет! Геночка, ты передай: пусть Лешка не ругается больше, пусть перестанет, ладно? И ты учись хорошо…

Генку вытолкали за дверь, а в комнату быстрым шагом вошел врач с какими–то приборами и трубками в руках.

— Господи, Господи, — забормотал кто–то на кухне и надсадно вздохнул.

Генка остался один, никому не нужный, никем не замечаемый, лишний. Оттолкнув его к вешалке, пробежал врач, за ним выскочила тетя Стеша. Генка схватил ее за рукав и, вглядываясь в ее взволнованные глаза, спросил:

— Теть Стеша, а Магда оживеет?

— Господи, да что же это такое!.. — испугалась тетка.

— Тетенька Стешенька, она не умрет, не умрет?! — готовый разрыдаться, прошептал Генка. — Вы скажите! А умирают — это как? Насовсем?

— Да нет, что ты, сердешный, иди побегай, Лешка, поди, заждался.

Поздно вечером Лешка ждал на условленном месте. Они молча, по–деловому пожали друг другу руки.

— Отпустили? — спросил Лешка и сплюнул сквозь зубы под ноги.

— Ага, сам ушел.

— Ну, чо там, Манька как?

— Говорит, помрет скоро. Просила, чтоб ты матюкаться перестал. И то правда, лаешься, как собака на ветру.

— Придумал тоже… Врешь, поди?

— Правду говорю. Так и сказала, передай, мол, Лешке — пусть перестанет матюкаться.

— Врешь, — задумчиво повторил Лешка и, ничего более не сказав, шагнул в темноту улицы.

Поселок еще не спал, в каждом доме огни, на конце улицы догуливала свадьба — пьяные голоса были слышны издалека, а в окнах мельтешили танцующие люди. Поселок жил круглосуточно: тяжелые составы и пассажирские поезда один за другим проносились по железнодорожным путям, разрезавшим поселок надвое.

Мальчишки выбрались на окраину поселка, прокрались к бетонной стене мясокомбината и притаились в редких кустах акации. Генка замер около друга, испуганно озираясь кругом.

— Лех, а чо дальше?

— Тихо ты, спугнешь.

— Кого?

— Увидишь.

— Ты объясни толком? — взмолился Генка, которому не столько хотелось знать, что будет дальше, сколько слышать живой лешкин голос.

— Смена уже кончилась, сейчас полезут.

Генка ничего не понял, совсем оробел и притих. Но скоро вскинул голову оттого, что почувствовал, как напрягся его друг, и увидел над высоким забором чью–то голову.

— Кто это?

— Стешкин Игнат.

— Дядька Игнат, что ли? — обрадовался Генка.

— Тише ты! Мать твою!.. Молчи.

Голова над забором исчезла, но появился мешок, который с трудом перевалился и упал в темноту. Через минуту Лешка встрепенулся.

— Через проходную пошел!

— Кто?

— Игнат. Быстрей!

Генка кинулся за другом и, подражая ему, начал ползать на коленях, энергично перебирая руками и ногами в поисках мешка. От жуткого волнения он в какой–то миг позабыл, зачем ползает по сырой земле, но вдруг наткнулся на теплый, с тугими боками, брезентовый мешок.