Татьяна Жарикова - Средь колосьев и трав

В Березовке на автобусной остановке Иван Сергеевич встретил соседа Федьку Чекмарева.

- Иван, ты! - растерялся Чекмарев, столкнувшись с Поздняковым. Помолодел-то как! Гляди-ка, даже краска на щеках проступила. Вот так столица!

Поздняков в вагоне чисто выбрился и выглядел отдохнувшим, свежим. Соседу он сильно обрадовался, глаза повлажнели. Ему казалось, что год целый знакомого лица, кроме сына со снохой, не видел.

- А вы чо, небось, уж хоронить меня вздумали! - засмеялся он радостно и похвастался: - Сын так устроил, болезню напрочь изгнали! Я еще попрыгаю!

- Вылечили? А говорят, нельзя...

- Говорят, курей доят... А ты не слушай, гляди на меня!

- Ну да! - удивился Чекмарев. - Я вижу!.. А это Сережкина, что ль? Внучка? - взглянул он на девочку.

- Сережкина, Светлана! Светлячок! - потрепал девочку по белесым волосам Иван Сергеевич.

- Большая какая! Вроде совсем недавно на руках была!

- Растут! Как трава растут! Это мы стареем...

- Ну да! - согласился Чекмарев.

В автобусе, когда подъезжали к Андреевке, Ивану Сергеевичу захотелось заглянуть на кладбище, показать внучке могилы прадедов. Может, запомнит? Шесть лет! Все должна запоминать. Да и могилку отца с матерью надо в порядок привесть. За лето теперь там бурьян поднялся. Вырвать надо. Да и себе местечко приглядеть. Из Коростелей-то некогда будет на кладбище добираться.

- Федь! - обратился Иван Сергеевич к Чекмареву. - Ты, это самое, сумку Маруське не занесешь, а? Мы прогуляться хотели...

- Занесу...

- Маруське скажи, через час явимся... Пусть готовится внучку встретить!

Иван Сергеевич вылез из автобуса и ссадил Светлану. Двери скрипнули, закрылись за ними. Автобус заурчал и покатился дальше, а Поздняков с внучкой спустились с грейдера и пошли по узкой дороге по пшеничному полю. Иван Сергеевич держал девочку за руку. Солнце стояло высоко над Андреевским колхозным двором. Ветерок порывами шелестел спелыми колосьями, шевелил волосы на голове девочки. От поля шел хорошо знакомый аромат спелого хлеба.

- Чуешь? - радостно спросил Иван Сергеевич.

- Чую!

- А что ты чуешь?

- Птичка поет!

- А-а! - засмеялся Иван Сергеевич. - Это жаворонок. А я и не слышу.

- А ты что чуешь? - спросила Света.

- Хлебный дух чую! Ишь какой!

- Не, хлеб не так пахнет!

- Это печеный, что ль? Я вот об этом говорю, - указал он на поле. Дыши, глубже дыши! Такого воздуха в столице нету!

На кладбище девочка притихла, крепко вцепилась в руку Позднякова. Он подвел ее к просторной оградке, где стояла четырехугольная серебристая пирамидка с крестом на вершине. С передней стороны пирамиды с овального фарфорового медальона смотрели отец и мать Ивана Сергеевича. Продолговатый холмик зарос травой. В дальних углах ограды росли два вишневых дерева. Спелые ягоды ярко блестели на солнце среди листьев.

- Видишь! - указал Иван Сергеевич на пирамидку. - Это мои папа с мамой.. Тут они отдыхают...

"Скоро я к ним приду! - подумал он. - Рядом лягу! Вот здесь!"

Светлана молча смотрела на фотокарточку. Иван Сергеевич вошел в ограду, нарвал горсть спелых вишен и подал притихшей внучке.

- Это тебе гостинец от прадедов. Ешь! А я бурьян вырву!

Поздняков очистил холмик от травы, сложил ее в кучу возле ограды, постоял молча рядом с могилой родителей и повел внучку к выходу.

- Пошли прямо по полю, а? - спросил он у девочки, когда они вышли.

- Пойдем...

Девочка сразу повеселела и начала есть вишни. На кладбище она не притронулась ни к одной. Спелые стебли пшеницы шуршали, хрупали под ногами. Год урожайный. "Сяду-ка я снова на комбайн! - подумал Иван Сергеевич. - Как же это так! Люди будут работать, а я в стороне. Нет, не годится!.. Какой же это будет сезон у меня? Сколько же я урожаев собрал? С сорок девятого, почитай, с комбайна не сходил. Вот если бы все зерно, какое я намолотил, в кучу собрать, высокая гора будет! Поместится на элеваторе иль нет? Работал я справно!.. А если из муки того зерна хлеб испечь? Можно ли всю страну день прокормить, а? Хватит? Ну, если не на день, так на раз-то обязательно хватит!.. Нет, Николай Кондратьевич, не зря я жил! Шутка ли, всю страну накормить!"

Вышли к оврагу скоро, и сразу внизу открылись Коростели.

- Вот мы и дома! - радостно сказал Иван Сергеевич и остановился. Давай отдохнем?

Поздняков прилег на траву на краю поля, жадно вдыхая сладкий запах родной земли.

- Я бабушке синих цветов нарву! - сказала Света. - Их тут много...

- Рви, рви!.. А ты знаешь, как их зовут?

- Не-а..

- Васильки!

"Завтра приду сюда с косой, обкошу! Трава добрая... потому возьму лошадь, захвачу с собой Игорька, Свету, накладем воз и поедем! Пусть дышат запахом скошенной травы, слушают скрип гарбы. Может, и им на всю жизнь в душу западет! Мне-то запало!" Иван Сергеевич растянулся на траве. Он лежал, слушал, как внучка напевает, собирая цветы: "Васильки! Васильки! Васильки!" - смотрел на седые неподвижные облака, разбросанные по небу, на Коростели и думал: "Хорошо-то как, а? Хорошо!.."