Анатолий Злобин - Любой ценой

Народ валил валом, чтобы своими глазами увидеть, как Сизиф катит камень в гору, а вниз он сам скатывался. Добрую половину горы пришлось разобрать на сувениры, пользующиеся небывалым спросом. На продаваемых по дешевке камнях были выбиты незатейливые изречения:

- Умный в гору без камня не пойдет.

- Не прячь камень за пазухой, а кати его перед собой.

Реклама призывала:

ВСЯКИЙ ВИДИТ, ЧТО СИЗИФ

ЭТО ПРАВДА, А НЕ МИФ.

Автобусы подкатывали один за другим. Гид говорил в микрофон:

- Посмотрите на Сизифа. Как он прекрасно сохранился, как хорошо выглядит! Торс, шея, разворот плеч - все на уровне лучших мировых стандартов. Перед нами в полном смысле слова цветущий мужчина, хотя никто на свете не знает, сколько ему лет, вернее веков. И все это он получил благодаря тому, что всю сознательную жизнь трудился на свежем воздухе. Это был труд в его чистом виде. Сизиф не причинил никакого ущерба природе: не отравил ни одного водоема, не разрушил структуру почвы, не уничтожал леса, не прикасался к полезным ископаемым, чтобы пустить их на ветер. Желающие могут через микрофон задать вопросы Сизифу, он нас услышит и ответит, так как склон радиофицирован.

- Эй, Сизиф, как твое настроение? Меня не обманешь. Это же факт, что ты занимаешься бессмысленным трудом, мы это еще в школе проходили. Ну? Что же ты молчишь? Или тебе нечего сказать?

Сизиф отвечал, продолжая сосредоточенно катить камень в гору:

- Бессмысленного труда вообще не существует. Во всяком труде заключен великий смысл, однако не каждому дано его разглядеть.

- Дорогой Сизиф! Каковы ваши планы на будущее?

- Самое трудное - попасть в план. Но если ты уже попал туда, можешь быть спокоен, тебе пропасть не дадут. Поэтому мои планы - быть всегда при плане. План этого века я уже выполнил за шестьдесят четыре года. Имею и другие задумки.

Наутро газеты вышли с аршинными заголовками.

Сизиф выступил с новым трудовым почином - работать по семейному подряду.

Сизиф берет Гору на семейный подряд.

На парижской бирже подскочили цены на природные камни.

Паника на бирже в Токио.

Поздно вечером в свободное от горы время Сизиф заглянул в ночное кабаре "Подружка Сиззи", где его всегда ждал жбан с виноградным соком. Что там творилось! В этом сезоне был изобретен новый танец, распространившийся в одно мгновение по земному шару. Танец назывался сизифион. Он и впрямь был повальным танцем. Партнеры под музыку валились на пол и принимались катать друг друга. Это было очень красиво - и полно скрытого смысла.

В "Подружке Сиззи" начинался первый конкурс по сизифиону. Сизиф был единодушно избран председателем жюри.

Музыка смолкла. К Сизифу подошел его прапраправнук Ампедокл XVIII.

- Что скажешь, дед? - спросил он.

Сизиф отвечал не без грусти:

- Когда я пришел сюда, этого города здесь не было.

6. Правда против мифа

Всякая сказка конечна, лишь реальность не знает конца. Не принимаю на себя неблагодарного труда - составить перечень современных сизифов. Мне бы хоть контуром, хоть пунктиром их очертить.

Вот Сизиф в отдельном кабинете со всеми удобствами, бруствер из телефонов - его оборонительная линия.

Вот Сизиф - это я, написавший книгу, а на нее не нашлось читателей, пришлось книгу списывать в макулатуру за полной ненадобностью на книжном рынке. Так ведь печатники, пустившие эту книгу в свет, тоже сизифы.

Но вот вопрос: как отличить Сизифа от Диониса, являвшегося согласно мифу богом плодородия? Он помогал созреванию плодов, способствовал урожаю и вообще был высоконравственным небожителем.

Сизиф обосновал абсолютную необходимость собственного существования, и персональный оклад его утвержден всеми инстанциями вплоть до Олимпа. С утра до вечера Сизиф горит на работе, он суетится, потеет, скачет по этажам, глаголет, подчеркивает и претворяет - к вечеру он в мыле. Но на следующее утро камень снова лежит у подножия горы.

Так сколько же нас? Если мы признаем, что управленческие штаты у нас, по некоторым подсчетам, раздуты на 30 процентов, то получится - каждый третий из нас Сизиф. Я же говорил - какие мы богатые.

В начале этих заметок мелькнула обувная фабрика, на которой дяди и тети шьют детские ботиночки, а никто те ботиночки не покупает. И знаете, что случилось? Дела на детской фабрике вдруг поправились, пошли в гору решительным образом.

- Стали шить хорошую обувь?

- Как бы не так. Скорее наоборот.

- Но ведь поправилось дело - так? Не все ли равно, каким способом?

Не в том ли состоит гвоздь начинающейся перестройки, что нам теперь становится не все равно - как, какими средствами, какой ценой?

Судите сами. Вот что приключилось с детской фабрикой. Как раз в это время в городе, где стояла фабрика, был построен новый склад для обуви. А коль склад построен и принят, на него тотчас спускается план по наполнению. Не может же новый склад стоять пустой, зачем тогда его строили? Директор нашей детской обувной фабрики вовремя подкатился к директору склада и заключил с ним долгосрочный договор на заполнение складских полок. А склад-то, повторяю, современный, большой. Три года спокойной жизни.

Фабрика процветает: идут премии, переходящие знамена. Построили жилой дом, детский сад с бассейном. Текучесть рабочей силы снизилась в 3 раза. Послали список на награждение орденами.

Всем хорошо, не правда ли? Вот если бы емкости склада были бесконечными. Но я почему-то неспокоен - придумают такой бесконечный склад. Они же великие комбинаторы, эти сизифы. У них повышенный индекс интеллекта, как только речь заходит о том, чтобы ничего не делать. Лишь бы брак имел знак качества.

В Политическом докладе XXVII съезду партии точно обозначено время, когда произошел сбой в нашей экономике, - середина 70-х годов. Сейчас это повсеместно принято за некую точку отсчета.

Что же случилось тогда, в середине 70-х? Нам казалось, во всяком случае так вытекало тогда из тех отчетных докладов, что наша экономика развивается уверенно и гармонично, тогда как на самом деле... Как тут не вспомнить слова Карла Маркса: "Верхи полагаются на низшие круги во всем, что касается знания частностей; низшие же круги доверяют верхам во всем, что касается понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят друг друга в заблуждение".

Темпы прироста национального продукта ощутимо замедлились, это и был сбой. Ах, до чего же неприятно признаваться в этом - и вниз и вверх. И пошли увертки, экивоки. Пусть продукт растет плохо, но есть показатель продукта. А показатель, как известно, существует не в натуре, но на бумаге. Вот пусть показатель и растет, как ему предписано расти по плану.

Все силы были брошены на показатель. Возник даже новый термин воздушный вал.