Олесь Бенюх - Навстречу бездне

- Убили? - сбросил, не глядя на отца, Раджан. Тот выразительно махнул рукой: "Она ведь была белая!"

"Наверно, - подумал Раджан-старший, - я для уличных мальчишек там, в моем далеком-далеком детстве, был тоже чужаком. Но чужаком из "своих", за которым стояла (и это, пожалуй, главное) огромная, непререкаемая сила дворец моего отца, его богатство, его власть".

Раджан-старший вспомнил встречу с Парселом в его нью-йоркском особняке. Джерри долго охал и ахал по поводу несчастного случая с Раджаном, воздавая хвалу небесам, что все обошлось, тем не менее, благополучно: "Вы же знаете, у нас ежегодно за рулем гибнет теперь пятьдесят тысяч человек. армия! Каково? Ах, не знали? Ста-тис-ти-ка!" И тут же, как бы между прочим: "Говорят, вы и я скоро станем дедушками. Как вы к этому относитесь, господин Раджан-старший?" "Я, знаете ли, с великим удовольствием стал бы носить благословенный титул "дедушка", если бы этому предшествовал обряд бракосочетания моего сына с его избранницей по всей форме наших предков". "Вот вам и первое "но", - быстро возразил Джерри. - У моих-то предков были совсем иные обряды". "Обряды можно, пожалуй, совместить,- протянул Раджан-старший, чтобы посмотреть, куда же, в конечно счете, клонит Парсел. "Можно, - легко согласился тот. - Обряды - можно". "И... наследства можно", - Раджан-старший долго подыскивал подходящее слово, ибо "деньги" было грубо, а "капитал" - формально. "И наследства - можно", - опять согласился Парсел, однако, как показалось его собеседнику, сделал это бездумно, автоматически. "Но как совместить законы людей и законы веры? словно откликаясь своему внутреннему зову, произнес негромко Джерри. И повторил: - Людей и веры?". Тут их взгляды скрестились, и Раджана-старшего обожгла едва сдерживаемая ненависть американца. "Однако больше всех был бы счастлив быть дедушкой я! - воскликнул Джерри тотчас же. И сам стал подливать коньяк в рюмку гостю. - Пусть дети будут счастливы. А мы - мы тоже постараемся..." "Постараемся им всячески помешать", - про себя закончил Раджан-старший, возвращая хозяину широкую, радушную улыбку.

Откуда Раджану-старшему было знать, что на другой день после катастрофы Парселу позвонил насмерть перепуганный Бубновый Король и стал слезно просить прощения за то, что его человек несколько перестарался, за что, впрочем, сам поплатился жизнью. Сказать, что он поручил такое дело бабе, да еще имевшей личные счеты с Раджаном, Бубновый Король не отважился. Он знал, это мог бы быть его последний в жизни звонок. "Твои парни могут все до единого - потерять свои идиотские головы. ты меня слышишь - все! Мои же поручения должны выполняться не приблизительно, а точно. Не приблизительно, черт бы вас всех побрал! Запомни - в следующий раз тебе просто некому будет жаловаться". Все в деловом мире ( и многие - в преступном) знали, что слово Джерри Парсела так же надежно, как замки в Форте Нокс и так же безупречно, как электрический стул в Синг-Синге. Бубновый Король выместил злобу на Агриппе, ведь он же лично ему поручил исполнение столь деликатной операции. И еще с удовольствием он отыгрался на Агриппе за тот приступ животного страха, который испытал во время короткого разговора с Парселом. А Джерри, для порядка припугнувший этого "гарлемского придурка", внутренне был доволен, что Раджан в катастрофе пострадал более, чем он, Парсел, того хотел. И с удивлением обнаружил, что был бы удовлетворен фатальным исходом, весьма удовлетворен...

Раджан полудремал. Отец сидел, поставив локти на колени и положив подбородок на ладони обеих рук. "Если бы мой мальчик знал о мыслях Парсела, которые я, надеюсь, точно прочитал. Если бы он только знал! Вот мысли Беатрисы оказались для меня непроницаемыми, Видимо, ее биополе сильнее моего. она каждый день навещает Раджана, иногда и утром и вечером. И мила, и умна, только мысли замкнуты, чувства спрятаны. Не девушка, а сфинкс". Найдя эту в высшей степени, по его мнению, предосудительную формулу человеческого бытия, Раджан-старший довольно хмыкнул, достал из бокового кармана внушительный блокнот и погрузился в изучение своего нью-йоркского расписания - до отлета его самолета в Лондон оставалось семь с лишним часов. Через полтора часа должна была состояться еще одна встреча с Парселом. Затем - визит к двум братьям-банкирам, аборигенам Уолл-стрита. Недолгая беседа с главой крупной брокерской фирмы и владельцем престижной адвокатской конторы. Вот, пожалуй, и все. Ах, да - по дороге в аэропорт беседа в машине с Бубновым Королем, у него какие-то вопросы по окончательному налаживанию "моста наркотиков"...

Раджану виделось, что он стоит на какой-то площади в Вашингтоне. Он силится вспомнить, на какой именно - и не может. В центре площади высокая статуя, она спрятана под трепещущим н ветру покрывалом. Вокруг колышется толпа любопытных. низенький пузатый джентльмен с сигарой во рту улыбается, разрезает ленточку. Покрывало падает. Взорам присутствующих предстает молодой, энергичный, рвущийся вперед мужчина.

- Леди и джентльмены, - кричит низенький с сигарой, дорогие соотечественники! Вы являетесь свидетелями исторического события. только что открыт памятник "Неизвестному Счастливому Американцу". Вся фигура отлита из чистого золота. Да здравствует Счастливый Американец!". Бодрые звуки оркестра тонут в криках ликующей толпы. Раджан умиляется до слез, тоже что-то кричит, машет руками. И вдруг видит перед собой старую, скромно одетую даму. Она говорит тихо, но он слышит каждое ее слово. Его поражают вначале гримаса боли и страдания на ее лице, а потом и то, что она говорит: "Посмотрите хорошенько на лицо этого Счастливого. У него глаза мертвеца, рот и улыбка, шея и уши. Неужели вы не видите, что это мертвец? Ах, какая ошибка, какая роковая, ужасная ошибка!". И Раджан вдруг понимает, что дама права. "Боги, - молит он. - Вдохните в него жизнь. Он ведь такой молодой, красивый, энергичный! Вокруг ликует народ. Раджан слышит голос ушедшей далеко-далеко дамы: "Ошибка, Господи, роковая, ужасная..."

Он очнулся от легкого прикосновения к щеке. Отец говорил громко, обращаясь как бы и к Раджану и к вошедшей в палату сестре Христине:

- Ты все-таки не хочешь перевестись в лучший госпиталь?

- Спасибо, папа. Мне хорошо здесь. И так тебе придется оплатить не маленький счет за мое лечение.

- Пустяки, Радж. Выздоравливай.

Раджан отвернулся к окну, чтобы скрыть слезы. Впервые за долгие годы отец называл его как в детстве - Радж. "И грудь жжет, словно сестра Пэтси положила на нее горячую грелку".

Через минуту жжение прошло, и он забылся беспокойным сном на мокрой от слез подушке. Ему снился тот снежный декабрьский день, когда на пятнадцать минут позже обычного на работу пришла его секретарша Лори.

- Что, из-за заносов автобусы запаздывают? - смеясь спросил Раджан. Не иначе как Санта Клаус хочет засыпать своим пушистым серебром весь Нью-Йорк!