Олесь Бенюх - Подари себе рай (Действо 2)

Освободившись от объятий "кузена", Сергей долго смотрел на удалявшийся "мерседес". "Какие же есть прелестные женщины на свете. Джоконда, Венера, Клеопатра - бесподобные, божественные, далекие символы красоты, женственности, обаяния сейчас слиты для меня в едином образе уходящей навсегда Валери. На сколько же великих обретений и потерь обречен в этой жизни человек? И на сколько его хватит? Одну? Десять? Больше?...

ГРЕШНЫЕ РАДОСТИ

Океанский лайнер "Queen Elizabeth", чудо мореплавательной техники первой трети двадцатого столетия, бросил якорь в главной гавани Азорских островов. Табельная стоянка длилась восемь часов и точно в зафиксированное расписанием время все пассажиры устремились к трапу. Еще бы - экзотика, португальская жемчужина в сердце Атлантики, возможно ближайший сосед легендарной Атлантиды, которому каким-то чудом удалось пережить загадочную океанскую катастрофу.

Глядя на противоположную от причалов сторону бухты, Иван вспомнил, что совсем недавно в журнале "Вокруг света" он читал довольно объемную статью об Азорах. Описывая взахлеб красоты архипелага, состоящего из девяти островов, автор честно и с сожалением признавал, что делает это все с чужих глаз и слов и, тем не менее, "даже само название главного города и порта "По-та Дел-га-да!" звучит загадочно, вдохновенно и поэтически. Мореплаватель Гонзало Кабрал в 1431 году открыл необитаемые острова - цепь подводных вулканических гор - и с тех пор, вот уже пять столетий, над Сан Мигелем развевается португальский флаг".

Еще при посадке в Дувре Иван познакомился с четой Джексонов. Он никак не мог понять, чего от него хочет таможенный чиновник. Говорил англичанин быстро и, хотя артикуляция была безукоризненной, Иван чертыхнулся, мысленно ругая себя: "Говорили тебе, дубина стоеросовая, учи язык всерьез. Вот теперь и хлебай щи лаптей, Митрофанушка - извозчики довезут, как же, держи карман шире, неуч! Хоть ты тресни, ни в зуб ногой". И он вытирал пот с лица платком, пытаясь улыбкой успокоить начинавшего сердиться таможенника. Как вдруг услышал за спиной низкий мужской голос, озвучивавший корявые русские фразы: "Косподин хотель узнават, што ест у вас чужой валут. Многа? Мала? Каму везти падарка? Какой здаровы каспадин?". Иван обернулся. Перед ним стояла, судя по одежде и манере держаться, состоятельная пара. Средний рост, средний возраст, средней приятности внешность. Оказалось, Джон в лицее под Парижем изучал французский и русский языки. Русский, разумеется, факультативно. Мэри знанием никакого иностранного не обладала, зато избыток доброго нрава делал возможным и приятным общение с аборигеном любой части света.

- Ми англичан, ехал Нью-Йорк, долго-долго лет абратна.

С их помощью Иван легко преодолел таможенный барьер. В ресторане они попросились за один столик - билеты у них оказались тоже второго класса. Четвертым сотрапезником стала мадемуазель Сильвия Флорез, юная француженка.

- Идет видет своя жених Новы Орлинс, - обстоятельно пояснил Джон.

Так, вчетвером они обедали, завтракали, ужинали, посещали танцевальные вечера, плескались в бассейне и забавлялись нехитрыми аттракционами, которые устраивали в штиль на палубах услужливые, обходительные офицеры команды. Так вчетвером и теперь они ступили на азорскую землю.

- Трясет, здесь почти каждый день трясет! - воскликнул при этом Джон. Они договорились, что в целях взаимного изучения языков Джон, Мэри и Сильвия (которая владела английским в совершенстве) говорят с Иваном на King's English - медленно, если надо - с повтором, исправляя произношение, он же с Джоном - только на русском и тоже исполняя функции добросовестного тьютора.

- Острова вулканического происхождения, вот и трясет, - заметил Иван, зная о частых землетрясениях из журнальной статьи. С океана к причалу то и дело подходили небольшие рыбачьи шхуны. К ним тут же приступали перекупщики, начинали торг. Тучи чаек носились над портом. Терпкий запах свежевыловленной рыбы густо висел в воздухе. Бухта была широкой, вдоль другой ее стороны выстроились живописной чередой дома, виллы, коттеджи. Зеленые, синие, белые, оранжевые, они взирали на проплывавшие корабли и их пассажиров полупрезрительно, полупренебрежительно. Они словно бы говорили: "У наших хозяев - жизнь полная чаша. А у вас? Что - рветесь в заокеанский рай, судьбу пытать? Скатертью дорога".

Джон привычным лондонским жестом подозвал извозчика и вскоре четыре копытца небольшой, но крепкой, жилистой лошадки зацокали по брусчатым и булыжным мостовым города. Миновали площадь с высоким старинным католическим храмом, потянулись улицы, улочки, переулки. Возница что-то начал говорить, глядя попеременно на обоих мужчин, но Джон и Мэри переглянулись с Иваном, улыбнулись - "Португальский у нас понимает лишь одна несравненная Сильвия". А она, тоже улыбаясь, сказала:

- Он предлагает подняться вон на ту гору. Оттуда он покажет нам что-то интересное.

- Это что - самая высокая гора на всем острове? - Джон внимательно рассматривал довольно пологие склоны, сплошь заросшие вечнозелеными лесами.

- Нет, - засмеялся возница. - Есть и выше. А гора-великан - Пику. Ну так как - поехали? - Сильвии явно этого хотелось. Джон, Мэри и Иван согласно закивали.

- А там что за посадки? - Мэри посмотрела на один из дальних склонов, поперек которого лежали ровные ряды каких-то низкорослых растений.

- Ананасы, - коротко пояснил возница.

- Ананасы? - удивился Иван, впервые увидев целую плантацию редкостного для России фрукта. "Ешь ананасы, рябчиков жуй... - вспомнил он слова Маяковского. - Интересно, рябчики здесь есть?"

Вид с наблюдательной площадки на вершине горы открывался захватывающий, как в волшебном магазине игрушек. В нежно-голубой бухте сверкал умытой солнцем белизной многопалубный пароходик. Точки иллюминаторов; крошечные шлюпки; едва различимые кое-где на нем фигурки людей, шедших черепашьим ходом; копошившиеся на причале грузчики в серых робах и оранжевые тележки, груженые топливом и продуктами - все двигалось, стояло, исполняло отведенную заранее роль по привычно и мудро составленному сценарию. Палитра общего вида была многообразной с переливами, оттенками, нюансами: нежно-голубой с белыми барашками у берега океан совсем бледнел на грядах рифов, ближе к горизонту заметно темнел и опять светлел, сливаясь с глубоким, без единого облачка девственно бирюзовым небом; домики, казавшиеся сверху не больше спичечной головки, словно состязались в яркости окраски, проступая малиновыми, горчичными, маковыми, сахарными, кукурузными каплями; холмики дальних гор были опоясаны светло-салатовыми едва-едва колышущимися лиственными лесами; выше застыли труднопроходимыми джунглями густо зеленые тропические чащобы; и, наконец, ближе к вершинам выстроились рядами хвойные рощи цвета разной глубины изумруда.