Олесь Бенюх - Подари себе рай (Действо 3)

Сергей испытал незнакомый ему приступ черной меланхолии внезапно. Улетела на несколько дней в Чикаго Элис. Причиной она назвала какие-то, по его мнению, малозначительные, семейные дела - давнюю болезнь тетки. Необходимость ночной встречи с Сарой в мотеле "Александрия", во время которой он получил весьма стоящие документы и планы Объединенной Группы Начальников Штабов, привела к тому, что по возвращении он двое суток пил напропалую. Несколько раз к нему наведывался его помощник по бюро исполнительный, сдержанный Родион. Докладывал о полученных из Москвы по телексу материалах, об отправленных тассовках, в основном - обзорах прессы. Наконец, на третий день, простояв час под душем - попеременно ледяным и горячим - Сергей поехал в посольство и отправил телеграмму Ходжаеву: "Срочно необходима встреча". Аслан, с которым у Сергея была на этот счет особая договоренность, незамедлительно ответил: "Вылетай по линии ленд-лиза самолетом. Указание нашему представителю уже направлено". Вернувшись домой, Сергей лишний раз убедился, что послал сигнал тревоги не зря. В доме вновь были незваные гости, причем на сей раз они оставили напоказ следы своего визита: сломанные замки ящичков письменного стола, рассыпанные по полу бумаги и книги, перевернутая постель.

Без звонка приехала Элис. Пылающая красотой, воздушная, одухотворенная.

- Это я! - крикнула весело с порога. Увидела сидевшего в кресле в гостиной Сергея - стакан с виски в руке, холодная улыбка на усталом лице.

- Тааак! - воскликнула она, разглядывая следы погрома. - Кто же тут веселился?

- Мне это тоже интересно, - вставая, произнес он. - Точно знаю - не воры. Ничего не пропало. Даже золотой "Лонжин", - он кивнул на часы, лежавшие на его любимом секретере. Элис подошла, поцеловала Сергея. Взяла телефонную трубку:

- Сейчас вызовем полицию и ребят из столичных газет. Такой шум подымем - "железному Эдгару" свет станет не мил, когда тысяча репортерских перьев в его жирный зад вопьются.

- Не надо, - Сергей положил руку на рычаг. - Сейчас мне меньше всего нужен даже самый малый шум. Я собираюсь в командировку в Москву.

- В командировку? В Москву?!

- Да. Наконец-то!

Элис неловко села на краешек дивана, растерянно протянула: - А я? Как же я?

Ее воздушность, одухотворенность померкли, растаяли. Сергей налил ей виски в стакан, она как-то машинально, не посмотрев, что он ей дал, сделала глоток, закашлялась, сморщилась, глаза ее покраснели.

- Как же я? - повторила она тоскливо, глядя в окно. И взгляд ее был напряженно ищущий.

- Но, конечно! - радостно воскликнула она, глаза ее вновь заискрились и он удивился этой внезапной метаморфозе. - Когда я ездила к тетке, главный редактор собирался послать в Россию спецкора. Поглядывал на меня, с намеком, когда говорил, что нужен репортер, знающий русский язык и русских. Я, только я этот репортер.

Она вновь взяла телефонную трубку, заказала редакцию.

- Фил, это я, Элис. Нет, ничего не случилось. Просто с тобой говорит спецкор, готовый отправиться в Москву.

- Через Аляску, Чукотку, Сибирь - перегон самолетов по ленд-лизу, подсказал ей Сергей. И улыбнулся широко, светло - впервые за последние несколько недель.

Громыко, принявший посольство в Вашингтоне Молотова, долго и нудно инструктировал шефа бюро ТАСС, который в обход его, чрезвычайного и полномочного, неожиданно был вызван в Москву, по целому ряду поручений: сделать сообщение в отделе НКИД, встретиться с руководством Главного Управления тыла Красной Армии, доложить в Общем отделе ЦК партии, провести переговоры в Комитете по делам кино и в Молодежном антифашистском комитете.

Отношения шефа бюро ТАСС в Вашингтоне и нового посла не заладились с самого начала. Громыко считал журналистов богемными разгильдяями и выпивохами, реальная действенная управа на которых - самая жесткая узда. Единственная их задача, которая одна и оправдывает их существование четкое обслуживание дипломатии, без всяких там фантазий слова, ненужных никому гипербол и метафор и прочих синтаксических выкрутасов и мирихлюндий. Кроме того, у этого тассовца были непомерно высокие - не по чину - связи в американской администрации, да и держал он себя вызывающе независимо, хотя ни по одному из известных послу спецведомств не проходил. Кто же стоит за этим улыбчивым гренадером, статьи которого - неизменно глубокие, аналитические, насыщенные недоступными для других данными и подкрепленные впервые приводимыми цитатами - публиковались и в "Правде", и в "Известиях", и в "Красной звезде"? Ответ мог быть один - ЦК. Но кто именно в ЦК?

Сергею не нравился молодой выдвиженец НКИД. Не нравился своей постоянной холодной мрачностью. Нетерпимой категоричностью. Неистребимым стремлением навязать свою - неизменно единственно верную! - точку зрения. На этом фоне Уманский вспоминался в сиянии золотисто-радужного нимба.

Из Сиэтла до Анкориджа Сергей и Элис летели на личном самолете Нокса.

- Миновали канадский Доусон, летим над нашей Аляской, - объявил второй пилот.

- У вас дома не жалеют, что ее продали? - лукаво улыбаясь, спросила Элис.

- Ты хочешь сказать - передали в аренду? - невозмутимо вопросом на вопрос ответил Сергей.

- Как это - в аренду? Какую еще аренду? - всерьез занервничала она.

- На девяносто девять лет. В 1867 году. Императором Александром II, старшим сыном Николая I.

- Зачем мне засорять память всеми этими деталями? - сердито бросила Элис.

- А вот зачем, - назидательно заметил он. - Отними от девяноста девяти шестьдесят семь.

- Ну и что?

- А то, что вам осталось тридцать два года быть на этой земле.

- А потом?

- Потом придется вернуть ее законному владельцу - первооткрывателю.

- Я бы тебе поверила, если бы не держала вот этими руками оригиналы купчей со всеми подписями, печатями и прочими атрибутами международного соглашения! - торжествующая Элис показала язык, легонько надавила большим пальцем на его нос.

- Не нахожу хоть мало-мальски приемлемое объяснение этой бездарной сделки, - прекратив розыгрыш, Сергей вздохнул, задумался. Однако, вскоре продолжил: - Обидно, ведь Александр II был далеко не худшим нашим императором. Отмену крепостного права история несомненно ему в плюс поставила. И реформ много толковых провел - военную, судебную, земскую. А вот Аляску...

- Его кажется убили террористы?

- Да. Но не за Аляску. Хотя ушла она за сущую безделицу - семь миллионов долларов. В те времена бывало на бал в императорском дворце тратилось больше.

- Уточняю, - Элис подняла вверх пальчик, - не семь миллионов, а семь миллионов двести тысяч - по пять центов за гектар. Но тогдашнему госсекретарю Уильяму Сюарду, тем не менее, пришлось вести не шуточную борьбу, чтобы эта сумма была выделена.