Г Владимов - Все мы достойны большего

У трапа она обернулась и помахала рукой. Он знал, что она близорука, и все же помахал в ответ. Трап отвезли, и стали вращаться лопасти одного из двигателей. Вскоре они стали неразличимы по отдельности, слились в один сверкающий диск, и воздух под крылом задрожал, взвилась снежная пыль. Тогда начал раскрутку второй двигатель.

Алеша вышел на площадь и стал на лыжи. Он хотел добраться до леса раньше, чем самолет успеет взлететь. Он бежал, стараясь дышать ртом, чтобы не так сжимало горло, и несколько раз останавливался поесть снега, чтоб проглотить тяжелый комок. И он не успел добраться до леса. Он увидел, как движется смерч пыли по взлетной полосе, и из сверкающей пыли взмыла гигантская серебристая птица. Она дождалась своего и теперь торжествующе, трубно, утробно ревела, медленно поджимая уже ей не нужные слабые ноги.

Одинокий лыжник бежал через поле, и над ним, над самой его головой, пронесся огромный лайнер, оглушив его и накрыв крестообразной лиловой тенью. Лыжник поднял голову и увидел длинный ряд круглых окошек вдоль фюзеляжа. "Она смотрит, - подумал он. - И должно быть, кажусь я ей тараканом, ползущим по листу ватмана. А пожалуй, так ей легче прощаться".

У леса он остановился и вытер рукавом мокрое лицо. Лесная тишина успокоила его. Лыжня была синей перед закатом, а по бровкам ее лежали теплые оранжевые блики. Он взглянул на солнце, висевшее низко в зеленом небе, и, свернув, побежал кратчайшим путем, который привел его к маленькому кладбищу, притаившемуся неподалеку от поселка, в тени развесистых тяжелых крон. На трех крайних могилах стояли пирамидки с привинченными наискось пропеллерами. Под ними приклепаны были фотографии на фарфоровых щитках; три молодых лица сияли белозубыми улыбками в лицо Алеше. Глядя на эти лица, хотелось сказать себе: "Спеши!" - и расхолаживающе думалось все о той же лотерее с несчастливыми билетами.

"До лета надо хоть половину сделать, - сказал он себе. - А там перерыв: что-нибудь грузить, таскать ящики. Главное, чтоб голова была свободна. И ничего больше! Ну, лыжи зимой, без этого не обойтись".

Он стоял на верху длинного и прямого спуска и думал о том, как вернется в Шереметьевку и одуревшая от скуки собака бросится с бешеным лаем на забор, а в окнах приподнимутся занавески, а потом надо будет готовить суп из концентрата - один брикет на четыре тарелки. И поспать немного, чтоб было второе утро и легче работалось заполночь.

И день этот будет так же похож на вчерашний, как и на завтрашний.

Лыжник сильно и далеко оттолкнулся палками и помчался по склону вниз. Где-то на середине его он понял, что все сегодняшнее останется в нем как выбор, которым всегда он будет гордиться - и всегда жалеть о нем. И, круто повернув внизу, подняв фонтан радужной пыли, исчез в этой пыли, за поворотом, в деревьях.

1960