Александр Волков - Ликвидаторы

Скуляев (сквозь зубы). Молочко от бешеной коровки.

Наталья и Шахов никак не реагируют на эту реплику. Она смотрит перед собой. Он глядит в потолок. "Пиета".

Скуляев (им в спину). Что ж вы остановились?!. Давай, вали ее на свои ящики! Вы же теперь как дети!.. Как Адам и Ева до искушения, до яблочка. Да не верю я, что их змий совратил!.. И до него трахались так, что по всему раю стон стоял!.. Чем им еще было заниматься?.. Цветочки нюхать?.. Бабочек ловить?.. (Смеется, поясняет.) Так вот: они познавали друг друга. Где ребрышко, где пупок, где лобок - все интересно...

Шахов (глядя в пространство). У них не было пупков. Первые люди. Не из чрева, а по образу и подобию.

Скуляев (входит в раж, жестикулирует). Плевать на пупки! Главное: трахались совершенно невинно!.. Пока змий не сказал. Не просветил. (Смеется, подначивает.) Ну, давайте!.. Вперед!.. Поехали!.. На ящиках, на полу, где хотите, мне все равно!.. Теперь все можно, такие времена настали!.. Говори что хочешь, делай, публично, при всем народе, только чтобы все совершенно невинно, как в раю!.. И главное, чтобы все в общую кучу: заказные убийства, грабежи, кризисы, пирамиды, аргументы, факты - все в один замес!.. В общую пиццу!.. И концов не найти... Как в дамбе.

Печально усмехается. Замолкает. Наталья и Шахов сидят в прежней позе. Говорят так, словно остались на Земле совсем одни.

Наталья (гладит Шахова по волосам). Бедный мой, бедный...

Шахов (спокойно). Нет, нет, все правильно... Все действительное разумно.

Наталья (по ее лицу текут слезы). Я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Я всегда хотела быть только с тобой.

Шахов (мягко). А вот это неразумно.

Наталья. Но это действительно. Неувязочка получается.

Шахов. Чепуха. Бытие само по себе, сознание само по себе. А жизнь сама по себе. Никакой неувязочки.

Наталья. Как ты все хорошо объяснил. А я, дура, мучилась, не понимала, видела тебя на Невском среди лотков, среди всей этой мишуры, хотела подойти и боялась...

Шахов. Значит, время не пришло. Яблочко не созрело.

Наталья. А теперь созрело.

Шахов. Осень, однако... А мне еще зимовать здесь.

Наталья. И все-таки хорошо, что мы встретились.

Шахов. Да. Теперь и умирать не страшно. Помнишь, мы хотели умереть в один день?

Скуляев (едко). Как Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

Они не обращают на него никакого внимания.

Наталья. Не надо так говорить. Мы еще поживем.

Шахов. Глупости. Мы уже в аду. Здесь, при жизни. Там ничего не будет.

Наталья. Потом будет чистилище, потом рай.

Шахов. В раю мы уже были.

Наталья. Когда?.. Я не помню.

Шахов. Помнишь. На втором курсе, когда все только начиналось. Наши голоса встречались и пели, а вокруг все замолкали, наверное, от неловкости: столько откровенного, жадного, и в то же время совершенно невинного, безгрешного желания было в этих звуках...

Наталья. Да, это был рай... Теперь я понимаю. Ты так хорошо все объяснил. Хорошо, что мы встретились.

Шахов (с усмешкой). А потом тебя просветили. Дали яблочко. Сказали, что из меня ничего не выйдет. "Грязный живописец", "накрасил" - вы все так бравировали этим гнусным жаргоном, что он постепенно стал правдой. Для вас. А словами играть нельзя - это опасно. Вначале было Слово.

Скуляев (негромко). Ты просветил меня, я - ее. Мы - квиты.

Шахов (не поворачивая головы). Он что-то сказал?

Наталья. Не обращай внимания. Говори...

Шахов. Я люблю тебя.

Закрывает глаза. Складывает руки на груди. Сейчас он похож на покойника. Не хватает только свечи в пальцах. Наталья гладит его по волосам. Наклоняется. Целует в губы. Шахов лежит неподвижно. Скуляев не сводит с них глаз.

Скуляев (с искренним чувством). Может быть, мне уйти?.. Сейчас спущусь, заведу машину... (Оглядывается на часы.) Мосты еще не развели.

Шахов (не поворачивая головы). Куда ты пьяный поедешь?.. А менты?..

Скуляев. Ерунда. Такса - сто баксов. А не возьмет, ствол в харю!.. На месте уделается - проверено. (Небрежно.) Кстати, куда ты его кинул?..

Шахов. Тебе какое дело?.. Он мой. Я его выиграл. При свидетелях. (Наталье.) Да или нет?

Наталья. Да. Было такое дело.

Скуляев (морщится). Ну, ладно, поиграли в Робин Гуда, и хорош!..

Шахов (удивленно). Ни фига себе!.. Тарелку за пятьсот баксов расколотил, а теперь оказывается: поиграли!.. Да я, может, на эти бабки Шагала хотел купить!.. Они там все идиоты!.. Сороки. Не блестит - не золото.

Скуляев. Ах, Шагала? Ладно. Тащи сюда ствол, я его у тебя куплю. Сколько?

Шахов (лежа на коленях у Натальи, глядя в потолок). Я же сказал: пятьсот. У тебя что, со слухом проблемы?.. Или с бабками?..

Скуляев. Со слухом нет. А вот с бабками... Сейчас посмотрим.

Сует руку в карман пиджака, висящего на спинке стула. Достает толстый бумажник, раскрывает, считает.

Скуляев (раскладывая купюры на столе). Двести... Двести пятьдесят... Еще десятка... (Шахову.) Часть рублями возьмешь?..

Выкладывает на стол пачку купюр.

Шахов (глядя в потолок). По какому курсу?..

Скуляев (с легким раздражением). Двадцать семь шестьдесят.

Шахов. Это если продавать. А я буду покупать. Двадцать восемь сорок.

Скуляев (сквозь зубы). Черт с тобой!..

Перелистывает пачку, достает калькулятор, считает.

Скуляев. Еще сто тридцать один бакс. Итого: триста девяносто один, будем считать четыреста.

Шахов (с тихим упрямством). Триста девяносто один.

Скуляев (раздраженно). Не томи!.. Тащи ствол! Куда он там завалился?..

Кивает в сторону чердачного окна.

Шахов (не двигаясь). А когда остальные?

Скуляев. Завтра. Подойдешь на фирму. АОЗТ "Скуляев". Вестибюль кинотеатра "Прибой". Там у меня салон.

Шахов (небрежно). Да знаю я твой салон...

Встает, потягивается, гладит Наталью по волосам, целует в лоб.

Шахов. Я сейчас. Подожди меня здесь.

Обходит стол, берет стул, приближается к чердачному окну. Ставит стул перед комодом, так, что образуется нечто вроде спортивного пьедестала. Скуляев наблюдает, говорит.

Скуляев (негромко, но отчетливо). Тебе этот ствол как зайцу лыжи, а мне с ним спокойнее. Серьезные ребята наехали, два кресла порезали, диван, причем нагло, спокойно, как свое... Я к своей "крыше": так мол и так, за кожу обещали яйца вместо глаз вставить, чтобы видел лучше. Ладно, говорят, выясним, разберемся. Разобрались. Два трупа напротив бани. Нет, говорят, тут наша не пляшет. Эти вставят. А когда, спрашиваю. Это мы точно не знаем, говорят, но тянуть с этим не будут, чтобы не подумали, что они так, шутят... Они, конечно, могут и пошутить, но у них юмор (шепелявит) специфический... Понимаешь меня?..

Шахов молча поднимается по ступеням своего "пьедестала". Скуляев и Наталья не сводят с него глаз. Шахов распахивает окно. Тишина. Шелест дождя по кровле. Часы бьют половину.

Картина четвертая

Скуляев и Наталья стоят по обе стороны стола спинами к залу. Скуляев уже в рубашке, при галстуке, даже в портупее. Наталья все еще в полупрозрачном комбине, но это смотрится уже привычно. Шахов сидит на комоде с револьвером в правой руке и глобусом в левой. Ствол направлен на Скуляева. Тот старается держаться спокойно, и ему это почти удается. В то же время искоса ищет на столе предмет, которым можно было бы запустить в Шахова.