Константин Воробьев - Из записных книжек (1950-1960 годы)
- Название:Из записных книжек (1950-1960 годы)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Воробьев - Из записных книжек (1950-1960 годы) краткое содержание
Из записных книжек (1950-1960 годы) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
* * *
Да, конечно же! Опустошенность не что иное, как одна из стадий нравственного развития. Отречение от ложных богов, признавать которых и проще и выгоднее, требует от человека исключительного мужества и нравственной высоты. Чтобы достигнуть нравственности, писатель должен забыть все то, чему его учили, а он должен научиться смотреть своими глазами, "видеть все ясно и цельно", как говорил Хэм.
* * *
Он мог назвать их палачами и выродками, а сердце упрямилось поверить в их людоедскую жестокость, потому что в физическом облике их все было от обыкновенных людей.
* * *
Я заметил, что так называемые руководящие товарищи вместе с должностью и чином обязательно приобретают глупейший способ передвигаться пешком. Тогда они ходят вперевалку, как селезень, голову держат ни высоко ни низко, никогда не поворачивая ее, а вертят всем корпусом; в ходьбе неторопливы, носки ног ставят вразброд, а ноги чуть враскоряку, давая возможность расти даже в пути на службу своему животу.
* * *
Было поздно, и я долго стерег такси. Наконец я поймал его, и когда сел, то шофер, молодой, с волевым чистым лицом, погнал "Волгу" километров на 80, улицы Москвы были почти пустынны. И вдруг нас бархатным рокотом обошла "Чайка". Шофер покосился на нее и сказал чисто и жестко:
- Слуга народа поехал.
Я промолчал. Искоса оглядев меня и решив, видно, что я тоже имею отношение к этим "слугам", он высказался до конца, с удовольствием, сознавая безнаказанность свою:
- Раньше, бывало, придет агитатор, и чуть что - он тебе: "Вам что, Советская власть не нравится?" А теперь: "Ну, слушайте, идите отголосуйте - и конец волынке! Мне ведь тоже надо домой! Что, я не такой, как ты? Один ведь хрен!" Ну и идешь. И все по-прежнему.
* * *
Прискорбные умом сотрудники!
* * *
До чего же унылый и рабский мотив:
А снег идет,
А снег идет!
* * *
Седой, пухлый, похожий на раскормленного мальчика старик со значком лауреата, увидев при подъезде к Туле раскаленную груду - огненную лаву,воскликнул:
- Что это?!
- Шлак, - сказал его собеседник военный, тот, что говорил про паровозы, что они смазаны, законсервированы и оставлены на запасных путях "на случай войны", а в простонародье называют это кладбищем.
- Шлак?! - восхищенно воскликнул лауреат.- Ах, какой красавец!
Он был именно божий одуванчик, не божий, конечно. Восторженный младенец-негодяй, получивший за свой порок награду.
* * *
Он заметил, что в тесных и грязных домах живут некрасивые и кривоногие люди.
* * *
Они пили водку и закусывали подснежниками.
* * *
Писатели - это та часть общества, которая никому не нужна. Ни при жизни, ни после. Кто сейчас читает Толстого и Достоевского? Бунина? Чего они добились в жизни? Чего добился я сам?
* * *
И вот я закончил эту повесть*. И вижу, что в нее вошло 60% того, что у меня было. И даже не 60, а 55 или 56: я все боялся, что все не опубликуют, не примут, а мне так хотелось рассказать или пожаловаться людям. О чем же я умолчал? Чего боялся и кого страшился? Ну, страшился и боялся, понятно, прежде всего редактора, цензора, среднего грамотного читателя, который сразу же пишет в "Литературку" протесты, негодования и пр., а я хочу ведь, чтобы повесть опубликовали.
* "Вот пришел великан...".
* * *
Жизнь очень тревожна, люди в ней напоминают мне голубей, которых кормят на веранде ресторана,- кто больше и скорее склюет.
* * *
- Ну?! - крикнул он.
Тот сидел и изумленно-растерянными глазами глядел на допросчика, и тогда он быстро выбросил руку и погасил окурок папиросы в глазу того.
* * *
Русский человек любит порассказать о своих страданиях. Если их не было выдумает и говорит о них с тайным упоением и радостью. Между прочим, эта же черта наблюдается и у евреев. Это оттого, что эти народы в самом деле много и долго страдали и страдают. Они уже не верят в хорошее. И получается, что без страдания нет достоинства. Страшно!
* * *
Это был молодой клен. Он рос, тесно прижавшись к липе. Я увидел его в конце октября, и его листья поразили меня чем-то: они были желтые и в темных круглых пятнах. Они напоминали мне что-то далекое, забытое, грустное. Я вспомнил: то было платье.
* * *
Стояли сухие, почти жаркие дни августа, свет был прозрачен, негуст, и в тени тянуло прохладой, и во всем проступала печаль по изжитому, ушедшему.
* * *
Марево всегда было голубым, синим, и оно всегда струилось, как речка, и от этого было чуть-чуть тревожно, но не опасно.
И там виднелась пелена той самой лазурной мглы, что никогда не была доступна суетному глазу советина.
* * *
Вороха битого стекла блестели зеленым льдистым светом.
* * *
Я не требовал наград за свои дела, потому что был настоящим русским.
* * *
Он считал, что за 50 лет его жизни 20 лет сердце могло не биться,- годы прожиты тяжело, неправильно, гнусно.
Но сердце не знало об этом. Оно билось, и жило, и думало, верно, что жил и тот, для кого и в ком оно билось.
* * *
Это какая-то мстительная зловредность, свойственная бездарным людям, нечаянно, по праву безвременья оказавшимся в силе делать свои пакостные заметки на чужих рассказах. К ним уже стало невозможно относиться с брезгливым пренебрежением, потому что они назойливо и откровенно (потому что "работают" безнаказанно) утверждают, что они - враги всех и каждого, кто мыслит. Кто не знает, что есть жемчужные мухи, водка "Российская", что можно посмотреть отчужденно, а что-то сказать миролюбиво, что можно ощутить царапную боль в сердце; и есть ладанно-горький запах, и можно непростудно кашлянуть, что можно рыдать судорожно, редко и трудно*.
* Эта запись сделана в 1969 году, когда рассказ "Чертов палец" был возвращен автору редакцией журнала "Наш современник" с многочисленными пометами на полях рукописи.
У Анны Андреевны Ахматовой есть такое стихотворение:
Не отбиться от рухляди пестрой.
Это старый чудит Калиостро,
Сам изысканный Сатана:
Кто над мертвым со мной не плачет,
Кто не знает, что совесть значит
И зачем существует она.
* * *
Этот партдеятель привык давно уже пробуждать, убеждать, приготовлять, просвещать и укреплять других.
* * *
Меня всегда удивляет то, что среди современных даже чинных чиновников есть такие, которые с уныло-торжественным видом очень серьезно и длинно беседуют по ничтожнейшим пустякам.
* * *
В описании советскими писателями военных ритурнелей бесстыдно выпирает холопское "чего изволите-с" и "сколько дадите-с?". Подонки!
* * *
Это те, кого уже не убедишь, что Христос воскрес, кто не знает, что такое тихая ночь, и луна, и звезды, и покой в мире.
* * *
После полувекового черного гнета русский народ отворил чугунные ржавые двери всероссийской темницы... И вот взору его в этих бескрайних гулких подвалах представилась груда (вместо радостного ожидания встречи с заточенными) серых костей. И они, люди, оплакивают, отпевают хором погибших.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: