Сергей Аксаков - Записки ружейного охотника Оренбургской губернии

9) В птицу, летящую высоко и прямо над головой охотника, так что ружье надобно поставить перпендикулярно, должно метить в голову.

Всякие другие наставления или советы, которых можно наговорить много, я считаю совершенно излишними. Прошу только всех молодых горячих охотников, начинающих стрелять, не приходить в отчаяние, если первые их опыты будут неудачны. Даю только еще один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых не проходит с годами: как скоро поле началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.

Вот все, что я счел за нужное сказать о технической части ружейной охоты. Может быть, и этого не стоило бы говорить, особенно печатно, но читатель вправе пропустить эти страницы.

В заключение я должен отчасти повторить сказанное мною в предисловии к "Запискам об уженье": книжка моя не трактат о ружейной охоте, не натуральная история всех родов дичи. Моя книжка ни больше ни меньше, как простые записки страстного охотника и наблюдателя: иногда довольно подробные и полные, иногда поверхностные и односторонние, но всегда добросовестные. Ружейных охотников много на Руси, и я не сомневаюсь в их сочувствии (* Печатая мою книгу третьим изданием, я должен с благодарностью сказать, что не обманулся в надежде на сочувствие охотников и вообще всех образованных людей. Лестных отзывов было много. Мой скромный труд получил от всех такой благосклонный прием, такую высокую оценку, каких я не смел ожидать). Ученые натуралисты могут смело полагаться на мои слова: никогда вероятных предположений не выдаю я за факты и чего не видел своими глазами, того не утверждаю.

ПРОЛЕТ И ПРИЛЕТ ДИЧИ

Самое дорогое, поэтическое время для ружейного охотника - весна: пролет и прилет птицы! Целую зиму поглядывал он с замирающим сердцем на висящие в покое ружья, особенно на любимое ружье. Не один раз, без всякой надобности, были вымыты стволы, перечищены и перемазаны замки. Наконец, проходит долгая, скучная, буранная зима. Февраль навалил сугробы снега: с утоптанной тропинки шагу нельзя ступить в сторону. Правда, рано утром, и то уже в исходе марта, можно и без лыж ходить по насту, который иногда бывает так крепок, что скачи куда угодно хоть на тройке; можно подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; можно нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки по спине или чисто белого как снег беляка: он еще не начал сереть, хотя уже волос лезет; можно на пищик (* Пищиком называется маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий па голос самки рябца) подозвать рябчика - и кусок свежей, неперемерзлой дичины может попасть к вам на стол...

Но ненадежны мартовские утренники, неверен путь по насту, особенно в красный день. Как скоро обогреет хорошенько солнце - снежная кора распустится, раскровеет, как говорит парод, начнет садиться с глухим гулом, похожим на отдаленный пушечный выстрел, и не поднимет ноги человека; с каждым шагом будет он вязнуть по пояс в снежную громаду (* Кто хаживал по весеннему насту, тог, верно, заметил это явление: целые поляны как будто охают и внезапно опускаются. Необыкновенный глухой гул, соединенный с содроганием всей поверхности той массы снега, на которой стоит человек, производит сильное и неприятное действие на нервы. Оно похоже на электрический толчок, чувствуемый цепью людей, когда извлекается искра из лейденской батареи). Беда отойти далеко от дороги - измучаешься, на одной версте пробьешься не один час. Охотиться же на лыжах очень утомительно: надобно иметь много ловкости, даже уменья и большую привычку управлять лыжами по неровной местности.

Прибавились значительно дни. Ярче, прямее стали солнечные лучи и сильно пригревают в полдень. Потемнела полосами белая пелена снега, и почернели дороги. Вода показалась на улицах. Уже март на исходе и апрель на дворе. Для страстного охотника, каким был я смолоду и какие, вероятно, никогда не переведутся на Руси, уже наступило время тревоги и ожидания. Если весна не слишком поздняя, то прилетная птица начинает понемногу показываться. Грачи, губители высоких старых дерев, красоты садов и парков, прилетели первые и заняли свои обыкновенные летние квартиры, самые лучшие березовые и осиновые рощи, поблизости к селению лежащие, для удобного доставания хлебного корма. Уже начали заботливые хозяева оправлять свои старые гнезда новым материалом, ломая для того крепкими беловатыми носами верхние побеги древесных ветвей. Далеко слышен их громкий, докучный крик, когда ввечеру, после дневных трудов, рассядутся они всем собором, всегда попарно, и как будто начнут совещаться о будущем житье-бытье. Пора начинать ежедневные утренние и послеобеденные обходы гумен, овинов и прудов с посиневшими токами, обсеянными кругом желтою мякиной. Там прежде всего окажутся клинтухи, или собственно дикие голуби. Сначала они появляются в весьма малом количестве: пара, две, много три; их можно встретить в стае галок или русских голубей, подбирающих зерна по гуменным дорожкам. С последними с первого взгляда их не различишь: вся разница состоит в том, что дикий голубь поменьше, постатнее русского; весь чисто-сизый, и ножки у него не красные, а бледно-бланжевого цвета. Едва ли нужно объяснять, что название "русский", придаваемое птице, значит: дворовый, домашний. Но если вы увидите издали голубей, сидящих на гуменном заборе или дереве, - это, без сомнения, клинтухи, то есть дикие голуби; подойдя ближе, вы удостоверитесь в том. Голуби с прилета, как и вся птица, бывают чисты пером и жирны телом - обстоятельство, трудное для объяснения, ибо путь прилетной птицы длинен, а корм скуден. Впоследствии клинтухи потеряют ценность для охотника, застрелить же дикого голубя посреди зимы - дорогая добыча.

Но воздух становится теплее и влажнее. Апрель берет свое: везде лужи, везде бегут мутные ручьи, зачернели проталины, как грязные пятна на белой скатерти. Обтаяли кругом родники, паточины, свежие навозные кучи и удобренная ими мельничная плотина. Около первых надобно стеречь появление малых дроздов, больших дроздов-рябинников, а около последних - чибисов, или пигалиц, жаворонков, удотов и скворцов. Уже материк реки, мало замерзающий выше пруда и зимою, прошел до самых последних грив камыша. Холодно, неприязненно синеет глубина; но пора осматривать реку, как раз появятся нырки и крохали. Скоро все это будет презрено и забыто, но вначале все драгоценно... таков человек не в одной ружейной охоте!..