Андрей Битов - Образ

И весь этот механизм "заводки" настолько уже не составлял для Монахова тайны, что становился еще большей тайной. Но ток уже был установлен, он был взаимен - это тотчас почувствовали и он и Ася, они разрешили тут же его себе, он рос и усиливался от обмена, этот ток. И они вдруг замолчали, как бы обо всем договорившись. Помолчав и пережив в себе что-то, они, отдыхая, как тянутся за сигареткой, некоторое время не глядя друг на друга, продолжили разговор, в том тоне новой близости и отдаления после близости, какого не могли бы позволить себе сразу.

- Ну, и как твой доцент? - спросил Монахов с тем вечным удовлетворением в голосе, что рождается от мнимого превосходства над другим мужчиной, если его женщина рядом с тобой.

- А мы расходимся,- легко сказала Ася.

Все-таки где-то, далекими тенями, была еще в Монахове память о пережитом: о ненависти к этому человеку и о боли. Теперь же ему предстояло некрупное торжество, вроде записи задним числом или подделанной подписи...

- Так ты что же, все это время с ним? - сказал он и не мог скрыть разочарования; взглянул в окно: остановку свою он проехал.

- А ты все еще ревнуешь? - снова засмеялась Ася, и смех ее уже вовсе показался Монахову неживым и бренчащим. Но вопрос поразил своей грубой точностью. Его, как человека, удалившегося по ходу мыслей от первоисточника так далеко, что не видна уже ни цель, ни отправной пункт, а лишь вечная середина, пустыня, удивил столь прямой перелет над этим морем рассудка и прямое называние предмета, ему, за деталями, не различимого...

Монахов промолчал, удивляясь. Ася сказала:

- У нас уже дочь в будущем году в школу пойдет.

- Подумать только,- сказал Монахов, повторяя про себя ее фразу и бессмысленно перемещая по ней слово "уже", которое спокойно помещалось в любом месте фразы и тем ее окончательно разваливало.- Так ты все-таки умудрилась выйти за него замуж? Мне казалось, он на это никогда не пойдет...

- Что ты! Он умолял меня... - сказала Ася.

- Значит, упросил,- сказал Монахов.

- Да нет, я, в общем, этого и хотела,- сказала она.

- М-да,- сказал Монахов.

- Ну, а у тебя,- спросила Ася и опять прицелилась взглядом,- дети есть?

Монахов немножко вздрогнул и задумался.

- Н-нет...- сказал он неуверенно. Ася усмехнулась.

- Но ты женат?

- Женат,- сказал он, опять подумав. Почему-то, если его все-таки вполне устраивало, что она замужем, то он сам вроде бы должен был быть свободен...

- Значит, ты пропал для женщин,- сказала Ася. - Жаль.

- Как сказать...- Монахов выпрямился, надулся и поелозил в кресле.Смотря для кого... Для тебя - нет,- наконец сказал он и шумно вздохнул.

- Покраснел! Покраснел! - рассмеялась Ася. - Все такой же ребенок!

- Я жеребенок молодой, заносчивый и гордый...- пропел Монахов.

И они оба рассмеялись и заговорили оживленно, а Монахов опять не мог бы вспомнить - о чем. "Почему это,- мимолетно удивился он,- как только я начинаю вести себя, с моей точки зрения, как раз не по-детски, женщины говорят, что я ребенок?" - и он чуть повернулся седым виском к Асе. Так они смеялись и болтали оживленно, перебивая друг друга и ничего не запоминая; слегка плавали и подпрыгивали расплывшиеся пятна лиц- они уже не стыдились автобуса: как бы плавали над всеми в состоянии невесомости.

- Нам выходить,- вдруг сказала Ася. "Нам..." - подумал Монахов.

Они сошли на Островах... По обе стороны улицы, свободные, без решеток, стояли старые деревья почти нагие, где-то за ними маячил обветшалый желтый особнячок - они шли по улице, улица изгибалась, соединяя мост с другим мостом. И Ася спросила!

- Ну и какая она, твоя жена?

- Как - какая?.. - несколько оторопел Монахов.

- Красивая?..

- Да, наверно,- неохотно ответил Монахов.

- На меня похожа? - сказала Ася и состроила гримаску. Гримаска ей не пошла.

Монахов от гримаски отвернулся, подумал, что ответить, стал вспоминать, какая же она, его жена, в двух словах, и вдруг оживился от внезапного открытия, которое раньше никогда ему на ум не приходило.

- Представляешь,- сказал он звонко,- как странно... Полная тебе противоположность. Как будто специально подобрал,- рассмеялся он и спохватился.- Представь себе женщину, столь же красивую, как ты,- сказал он дипломатично,- но полностью тебе противоположную: ростом, и полнотой, и голосом, и мастью...

- Получается что-то очень большое? - сказала Ася, и на этот раз интонация очень удалась ей, и Монахов рассмеялся и тут вдруг вспомнил Асю всю, какую любил: ей и раньше, бывало, удавались такие фразы. Он вдруг вспомнил Асину близость - желание, почти тоскливое по силе, поднялось в нем.

- И темперамент,- подавленно добавил он, опять удивившись, что противоположным было все, даже постель, и что-то тут было не просто так и недаром. "Как же все-таки все необходимо связано, чтобы быть цельным... подумал он.- Чтобы не рассыпаться".

- И живете вы, конечно, с твоей мамой? - Тут Монахов опять вспомнил всю Асю: так она сказала "м-ма-мой",- эту Асю он в свое время боялся и, кажется, даже не любил, но хотел еще больше, чем Асю любимую.

- Это чувство, я вижу, в тебе не ослабло с годами, - сказал он.

- О да!..- сказала Ася.- И как она с ней ладит? Монахов отметил это "она с ней", как нежелание назвать ни ту, ни другую, уловив в этом и в тоне некую ревность, что ему опять польстило.

- Очень хорошо,- сказал он убежденно, хотя у него не было на это оснований, и покосился на Асю: как она это воспримет.

Ася же отнеслась к этому необычайно равнодушно и, казалось, думала о другом.

- Значит, у тебя нельзя,- сказала она.

Монахов задохнулся.

Ася взглянула на него и расхохоталась.

- Ты все такой же!

Монахов не вполне внятно развел руками.

Они дошли до красной кирхи, и Ася остановилась.

- Дальше меня не провожай.

- Что так? - обиделся Монахов.

- Просто меня там на остановке ждут.- Она взглянула в нелепое лицо Монахова и счастливо рассмеялась.- Ну да, ждут.

- Муж?

- Нет, жених.

- Слушай,- сказал Монахов,- и ты не устала еще? Ты опять собираешься замуж?

- Что поделать... - искренне вздохнула Ася.

- Сколько же у тебя энергии! - сказал Монахов почти с восхищением.

- Устаю я... - сказала она просто.

- У тебя есть комната, ты хорошо зарабатываешь... Отдохнула бы хоть...

- Ох, с удовольствием! - Ася устало улыбнулась и подмигнула Монахову. Подмигивание ей снова не удалось.- Монахов почувствовал себя неловко.

- Хороший хоть парень? - спросил он.

- Хочешь посмотреть? - сказала Ася.- Я пройду вперед. А ты потом за мной, как бы невзначай. Вечером расскажешь, как он тебе понравился. Хочешь? - оживленно и настойчиво спрашивала Ася.

- Давай,- сказал Монахов. Это "вечером расскажешь" очень ободрило его. Он прямо-таки не ожидал такой легкости.

Ася ушла вперед. Он выждал и последовал за ней. Подойдя к остановке автобуса, Ася подкралась к высокому человеку, стоявшему в конце очереди, и, подпрыгнув, обхватила его со спины, повисла. Монахов услышал рассыпавшийся ее смех, то, как она наскочила и обняла незнакомца, было в точности знакомо ему и ни капли не изменилось. Она, маленькая, привстала на цыпочки, он, длинный, наклонился и подставил ей щеку, и они заговорили оживленно, не выпуская рук. Монахов почувствовал странное смешение в мозгу, до того он вспомнил себя сейчас этим вот длинным человеком. "Кто он? Кто Ася? Кто я?" странно подумал, он и поглядел на них как-то косясь, бочком, слегка склонив голову набок, как курица поглядел. В голове слегка зазвенело. "Зря это она"... - подумал он, но относилось это не к длинному, а к нему самому, это он себя пожалел, не понимая еще - за что. "Не надо было мне этого знать..." - подумал он. "Ничего не надо ни о ком знать!" - подумал он с раздражением, вдруг представив себе жену, которая, допустим, вот так же бы подошла сейчас к нему, оставив за углом, допустим, этого длинного. "Тьфу, черт!" - процедил Монахов, но он уже поравнялся с ними, исподволь разглядел лицо длинного. Лицо длинного понравилось Монахову, и тогда он его пожалел. В этом было, впрочем, и некое тщеславие. Длинный вдруг поднял лицо от Аси и взглянул в глаза Монахову, внимательно и простодушно, и Ася в этот момент успела подмигнуть Монахову. Длинный снова склонился к Асе, а Монахов уже удалялся от них, сдерживая в себе желание оглянуться, чувствуя, как стягивается на спине кожа в какую-то гуляющую знобливую складку; он удалялся, пощупывая в кармане бумажку с телефоном, по которому ему было назначено позвонить через два часа, и смешанное чувство удовлетворения и неприязни жило в нем. "Вот ведь... - самодовольно и грустно думал он.Переменились роли... Нет, тогда была не роль!.. Тут есть над чем подумать..."