Олег Блоцкий - Последний поход
- Название:Последний поход
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Блоцкий - Последний поход краткое содержание
Последний поход - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Блоцкий Олег Михайлович
Последний поход
Олег Михайлович Блоцкий
Последний поход
...Сижу у моря,
А там война...
И нет покоя,
И нет мне сна...
* * *
...Пока, Кабул,
Прощай, мое видение,
Придуманное искренне не мной.
Я все могу,
Но сквозь преодоление,
Я не могу никак попасть домой.
* * *
Андрей Стебелев
1.
Человек с фотоаппаратом, который висел на крепкой, широкой матерчатой ленте, похожей на автоматный ремень, но только черного цвета, протянул листочек, где черканул пару слов, и Виктор отдал взамен деньги.
Потом они медленно пошли от набережной к центру. Егоров молча держал ее за руку. Спутница тоже молчала.
Последние дни она нервничала и как бы невзначай роняла, что вот-вот приедут друзья и тогда она исчезнет.
- Всего на три дня, - скороговоркой прибавляла девушка. - Но я вернусь. Обязательно! - и старалась заглянуть Егорову в глаза.
Тот тоже нервничал и отворачивался, догадываясь, кто к ней приезжает. Виктор понимал: если женщина уходит к другому, то это окончательно и никакие даже самые страстные слова уже не помогут. Напряжение росло и вот наступила развязка.
"Зря все-таки мужики выпячивают грудь и надувают щеки, - растерянно думал парень, глядя на поникшую спутницу, - ведь именно они нас выбирают, а не мы их. Просто делается это умно и тонко, для нас абсолютно незаметно".
Немного погодя девушка, так и не проронив ни слова, осторожно высвободила руку, опустила голову еще ниже и быстро пошла вперед, почти побежала, прижав кулачки к груди.
Виктор смотрел вслед, пока легкое изумрудное платье не было окончательно сожрано пестрым равнодушным потоком, текущим быстро и настойчиво к морю.
"Тяжело тянуть губы в равнодушной улыбке, - подумал Виктор, - когда хочется закричать и броситься вслед".
Непонятно почему, но Егоров продолжал идти, и ему чудилось, что еще немного - и он вновь увидит девушку, что она осознает все, опомнится и вернется.
Но на Виктора по-прежнему все надвигались и надвигались чужие улыбающиеся лица. Казалось, что встречные знают о его несчастье и сейчас потешаются над ним. Его так и тянуло изо всей силы смазать по каждой сияющей загорелой роже кулаком.
Он шагал, мотал головой и думал, что напрасно сфотографировался. Глянцевый кусочек картона с запечатленными близкими людьми или приятелями всегда был для него признаком окончательного расставания.
В суеверии, рожденном именно там, парень дошел до того, что наотрез отказывался становиться перед объективом рядом с друзьями. Карточки от них он тоже не брал. В оправдание лейтенант улыбался и прикладывал руку к сердцу: "Вы у меня здесь, мужики. Это самая верная память!"
Но сейчас именно Виктор настоял на фотографии, и сам толком не понимая, почему так поступил. Может, чувствовал неизбежность расставания и хотел лишь усилить его, чтобы окончательно и навсегда вырвать девушку из своей жизни.
Перед тем как утопить кнопку в корпус аппарата, фотограф, привычно и деланно хихикнув, предупредил парочку, что сейчас вылетит птичка. И если девушка попыталась изобразить хоть какое-то подобие улыбки, то ее спутник еще сильнее набычился, взглянув в объектив с такой ненавистью, что у старика задрожали руки и вместо одного пришлось сделать целых три снимка.
Навстречу все так же шли веселые курортники в пестрых майках и ярких аляповатых шортах. Злость против них стала столь острой, что Егоров свернул туда, где дома были приземистее, дряхлее, зелень - гуще, а земля под ней сыроватой.
Парень долго петлял по незнакомым узким улочкам, которые даже в самый зной удерживали прохладу. Асфальт походил на старую, кое-где лопнувшую и задубевшую кожу. Совсем как на пятках пленных духов, рядком лежащих на земле, воткнувшись в нее бородатыми рожами и сцепив руки на коричневых шеях.
Углы двухэтажных домов в иных местах были отбиты, кровенясь багровым кирпичом. Зато стены мягко обнимали, поддерживая коричневые стебли винограда, а перед обшарпанными строениями просторно раскинули хищные плети кусты дикой розы.
Не выбирая дороги, Виктор все шагал и шагал, упрямо взбираясь вверх по перекошенным улочкам с канавками-змейками вдоль них, и почти сбегал вниз, когда они, углубляясь, сбегали под уклон. Много раз он с силой пинал камни, и те летели в стороны. Боли парень не чувствовал.
Иногда в разрывах пыльных вялых деревьев виднелось море. У горизонта оно было серым, а ближе к берегу - темно-зеленым. Солнце все ниже склонялось к его поверхности. Дорожка света на неспокойной воде сужалась. Качающиеся лодки были похожи на разноцветные пробки в большой мутной луже.
Виктор хотел забыть девушку, поэтому все время пытался вспомнить, когда, где и как она его обидела. Но непокорная память выносила из своих глубин только самое чистое, лучшее и нежное, что было между ними за прошедшие две недели. От этого становилось еще больнее, ладони увлажнялись, и Виктор все прибавлял и прибавлял шаг.
Потом Егоров вдруг вновь оказался на переполненной набережной.
"Отчего я здесь? - подумал он. - Может, потому, что в толпе страдание переносится легче. Смотришь на людей, ловишь обрывки фраз и хоть на мгновения, но отвлекаешься от собственной боли. Или я все-таки надеюсь увидеть ее?"
Виктору постоянно казалось, что девушка уже тут и тоже пытается отыскать его. Он снова и снова пересекал набережную. Каждый раз, когда парень оказывался рядом, старик-фотограф в смешной детской панамке и пижонистых шортах, прищурившись, провожал долгим взглядом темноволосого человека, глаза которого беспокойно ощупывали толпу. "Потерял девку, остолоп, то-то же", - злорадствовал старик.
Сидя на лавочке под серыми, уставшими от зноя деревьями, Егоров курил и сосредоточенно смотрел на высокие колонны, соединенные сверху бетонной дугой, которую украшала выпуклая надпись: "Граждане СССР имеют право на отдых".
Он испепелял взглядом каменные столбы и вспоминал тех "граждан", которые очень далеко отсюда успокоились навсегда.
В моменты отчаяния, беспросветной тоски, когда казалось, что жить дальше нет никакого смысла, Виктор возвращался мыслями к Афганистану. Но не для того, чтобы понять всю ничтожность нахлынувших переживаний и лишний раз порадоваться спокойной нынешней жизни и тому, что он выжил. Напротив, весь этот послевоенный год именно в прошлом, в Афгане, Егоров все сильнее ощущал истинную жизнь для себя.
Как всегда, воспоминания не приносили облегчения, однако грусть становилась осмысленней, а печаль - размеренной, словно дымка, медленно текущая от затухающего, на глазах седеющего костерка, привычно разбитого на привале.
И одна картинка, точно в детском диапроекторе, сменяла другую.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: