Михаил Бобров - Серое утро

Он перевел взгляд на площадь. Женщина доела банан, машинально сложила шкурку вчетверо, и выкинула ее в ближнюю мусорку. Цветами этого утра были серый и розовый, оба холодные, дрожащие, на одном месте долго не посидишь. Женщина встала, перешла улицу, повертела головой, высматривая кого-то. Увидела и пошла к нему, и ее не стало видно за поворотом. Наблюдатель вздохнул и направился по своим делам. Точнее, он собирался узнать, что его собеседник недосказал.

***

Абсолютный шок Катя испытала, когда к ней обратились, как к специалисту по истории религий. Она-то думала, что ее везут на продажу! Но ей сказали, что вообще-то, да, конечно, не думай, девушка, что за тебя совсем уже ничего не заплатят. Только не сейчас, потерпи. Пока что местный лидер с трудновыговариваемым титулом захотел окрестить своих в собственную веру, непонятно уж, чья это была идея. Однако... Почему бы и нет? Чтобы, значит, комары не кусали, и скот хорошо плодился. И ритуал для бойцов. Чтоб убивали убивательней. В принципе, работа как работа. Кто-то из наемников тогда при ней еще сказал: "А чего? Вон креаторы цивилизации создают, так хрен ли?" За "хрен" при Кате его стукнули по шее и поправили: не креаторы, а криэйторы. И не цивилизации, а рекламу. Он замолчал и отошел. А вечером Катя попробовала с ним поговорить - а ее не пустили. Нечего, значит, нашей, вдоль и поперек благородной гостье разговаривать со всяким сбродом, пылью под ногами нашего могучего, сильного, умного, и т.д., и т.п. Что-то неестественное показалось ей в этом всем - то ли слов много, то ли слова не те. Но разницу между загадочными креаторами и известными по московским сплетням криэйторами Катя захотела выяснить немедленно. "Капризная девочка, что захочет, то и подай" вздыхал когда-то папа. Папа! Где сейчас папа! Катя расплакалась. Утешать гостью сбежался весь аул. Вот когда она почувствовала себя звездой гарема. Джигиты для нее были готовы и танцевать и песни петь... и сказки рассказывать, и, конечно, вредная гостья захотела послушать о креаторах. Вызвали этого самого наемника, но поговорить не удалось. Что-то прилетело и гулко разорвалось над ущельем, объявили тревогу, Катю запихали в убежище, снаружи стреляли, бегали и кричали.

А утром она поняла, что ее и считают звездой гарема этого самого князя, или кто он там. Иначе давно уже кому-нибудь она бы досталась. А что он за ней не присылал до сих пор, так недосуг. Государственные дела, понимаешь. Религия новая, опять же.

Поняв, что так и так криво, она просто вылезла в окно и пошла прямо в коробку к этим самым "украинули джари" - почему-то многие наемники были здесь украинцы, и сказала им так: "Не хочу я этого мингрела. Сколько вам дать денег, чтоб вы меня отсюда вывели?"

Хлопцы засовещались. "Мы тебя вроде как стеречь должны."

Она вздохнула: "Ладно. Я вам нравлюсь? Кто..." - она собиралась сказать "первым будет", но чуть не оглохла от возмущенного вопля: "Да ми тобi що москалi! Пане четовий, дозвольте, я iй по шияцi трiсну!"

На шум в казарму заглянул было местный. Катю тут же сунули на лавку и заслонили спинами и куртками. "Все хорошо" - сказал старший - "Шутим". Местный уточнять не стал; да и зачем? Убрался, а разговор в коробке пошел дальше. Нарушать данное нанимателю обещание и дать Кате сбежать, контрактники не соглашались категорически. С другой стороны, птичку жалко все-таки.

Тогда-то и заговорил тот самый, "креаторный", охранник. Он сказал, что способ есть, и способ очень простой. И букву контракта они не нарушат. И живая останется. После этого он вдруг встал - так быстро, что никто не успел ему помешать - сунул что-то Кате в руку и сказал: "Сойдешь в Отроге, запомни, только в Отроге! Сойдешь раньше - пропадешь за босый корнеплод. Теперь нажми, не бойся, не больно." Она посмотрела на необычную зажигалку у себя в руке и нажала кнопку, которую тот показывал. Полыхнуло что-то ярко-зеленое, и мир скрылся. После мгновения пустоты откуда-то не то сверху, не то сбоку развернулась совсем другая декорация.

***

Вот так Крестова Катерина Михайловна и попала в поезд, идущий до станции Мост. После Восстания Крапивина поезд сделался много безопаснее, да и сволочная суть Кольца была заключена не в поезде, а в неразрывности рельсовой цепи. К счастью, кое-что Крапивинское Катя в детстве читала.

"Сойдешь в Отроге".

Проводник отсутствовал, людей в вагоне тоже не оказалось, спросить, когда этот Отрог, было не у кого. А если ехать дольше суток? А если проспишь? Вообще попадешь корнеплод знает куда. Катя подумала, что религия, в которой главный артефакт - корнеплод - звучит еще относительно неплохо.

"Только в Отроге".

Катя разжала руку и диковинная зажигалка громко ударилась о деревянную скамью. Ничего себе украинский наемник! Какие вещи при себе таскает!

Хорошо же! Сойдем в Отроге. Оттуда может быть настолько же проще вернуться в Минск, насколько до Пухович проще дозвониться через Токио. Зажигалку Катя на всякий случай засунула в карман плаща и совершенно неожиданно обнаружила там мерзлый почерневший банан. Бонус.

А интересно, машинист в поезде есть?

Вещи собирать Катя не стала за отсутствием оных, пошла в голову состава, поглядывая в окна, но не добралась: уже через десять минут поезд очевидно замедлил ход, подымаясь в гору, по стеклам заскребли лапами черные горные ели высотой до неба, дорога принялась безбожно петлять, а вагоны мотало и подбрасывало так, что Катя поостереглась ступать по переходам тамбура. Машинист как-нибудь потом. Есть пока тоже не хотелось, хотелось спать, но Отрог пропустить она боялась. Так что она даже не присела, и правильно сделала - очень скоро поезд пополз совсем медленно, а из-за елей совершенно неожиданно выскочили здания; между прочими и вокзал. Вывеску Катя не разобрала сначала, потом прочитала - Отрог - потом засомневалась - откуда здесь-то знают русский? Потом испугалась, что поезд уйдет, и выскочила в этот самый Отрог.

Здесь тогда стояло очень раннее и очень холодное утро. В Минске таким бывает самый конец ноября, когда еще не зима, но уже и не осень. Ничейная полоса во времени.

***

Город прятался между двумя отрогами большой горной страны. Выше вскоре начинались уже настоящие горы - луга, а потом лед и камень; ниже - много-много леса вперемешку с валунами, озера. Озер хватало везде, склоны можно было рассматривать как фотоальбом, бесконечно. Но что ей теперь делать в этом самом Отроге? С кем разговаривать? Учитывая особенную зажигалку, лучше всего с кем-то из властей, которые наверняка осведомлены о внемировой агентуре. Бр-р... Романов об элитных людях Катя, как человек многочитающий, видела множество. О качестве и достоверности их она имела суждение примерно такое же, какое мы имеем представление о рабочем дне председателя Витебского, например, КГБ. Напряжение последнего месяца, наконец, начало сказываться. Сначала Катя просто расплакалась посреди улицы; кто-то подошел поднимать. Какой-то дорожный рабочий весь в ремнях. Он говорил на незнакомом и некавказском языке, говорил спокойно и дружелюбно, потом ушел. Ничего спросить у него не удалось. Когда он повернулся спиной, Катя увидела у него на спине автомат АКМ стволом вниз. Ничего себе дороги ремонтирует!