Людмила Богданова - Зеркало

- Осторожнее, Андрей!

- Хватит, доосторожничались, - он выплевывал слова, как болотную жижу, в которой лежал под Юр-Тогосом и откуда вынес шрам арбалетной стрелы. Доигрались в гуманность. С этими учителями, с инновациями. Поздно ее арестовали.

- Кого - арестовали? - переспросила Туська шершавым голосом. В ней словно хрустнуло все, переломилось, окончилось.

- Сельма, - спросила она. - Сельма, да?

И рванулась. Платье лопнуло не плече. Но она была свободна.

Она бежала, как никогда в жизни. Босоножек подвел, ногу вывернуло, и Туська кубарем покатилась с обрыва, обдирая колени и локти, инстинктивно стараясь уберечь заткнутое за резинку трусиков зеркальце. Позади ломала кусты безнадежно отставшая погоня.

Туську выкатило на пирс, к пустому морю и небу, проткнутому насквозь мачтой одинокой яхты. Плача (не потому, что горели синяки и царапины), сползла к воде. Пришла мысль спрятать здесь зеркальце и бежать. Пусть тогда ловят. Но это было бы как предательство.

- Барышня!

Туська резко обернулась.

С яхты свешивался бородатый моряк с трубкой в зубах и пронзительно синими глазами. Таких рисуют на картинках старых книжек: докрасна загорелых, с волосатыми руками и ослепительной улыбкой, они щурят глаза от ветра и зычно изрекают: "Право руля! По бим-бом-брамселям!" Не хватало разве попугая на плече, вопящего: "Пиастры! Пиастры!" Туська попыталась улыбнуться и плеснула водой в лицо, на котором слезы вымыли две светлые дорожки.

- Барышня, не желаете ли составить компанию старому морскому волку?

Вместо ответа Туська стала пробираться к яхте по острым верхушкам камней, торчащих из воды.

Когда подоспела погоня, на берегу уже никого не было, и только яхта резала крылом горизонт.