Владимир Богомолов - Срам имут и живые, и мертвые, и Россия

Писатель не знает, не понимает и не чувствует обстановки, атмосферы и напряженности тех недель битвы под Москвой и в очередной раз опускается до сочинительства. Хотя бы о части подобных нелепостей здесь необходимо сказать, потому что и автор, и критики хором самоупоенно пели и поют о "реализме", "реалистическом изображении", о "точности" деталей и "достоверном изображении войны", чего, к сожалению, нет в романе ни в одной главе. Чем объяснить, что и редакция, и рецензенты не заметили даже логических несуразиц и ляпов, - они что, читали роман через страницу или через две?.. Позволю высказать предположение, что это всего лишь выраженный синдром тусовочного, экстатического, стадного мышления.

О Власове Г. Владимов пишет: "Человеку с таким лицом можно было довериться безоглядно:"

Как это ни удивительно, безоглядно доверились генералу-перебежчику и гитлеровскому военачальнику Гудериану не только члены петербургской крайней фашистской организации, где, судя по фотоматериалам, Гудериан и Власов в почете и обожествлении, занимая на парадном стенде соответственно шестое и одиннадцатое места после фюрера (на втором - покровитель Власова рейхсфюрер СС Г. Гиммлер), безоглядно доверились Гудериану и Власову дамы и господа из демократических изданий. Такое неожиданное духовное единение Г. Владимова и тусовочных литературных критиков с гитлеровскими последышами.

Когда я читал рецензии и слушал радиопередачи с восторгами по поводу "немецкого танкового гения" Гудериана и "спасителя Москвы" Власова, я всякий раз думал - кто эти апологеты?..

Hеужели на полях войны от Волги до Эльбы у них никто не остался?..

Они что, инопланетяне или - без памяти?..

Впрочем, как нам уже разъяснили, восславление нацистского военного преступника, виновного в истреблении более полумиллиона советских и польских граждан, и восславление генерала-перебежчика, в трудную минуту бросившего в окружении свою армию, и одновременное при этом уничижение многих миллионов мертвых и живых участников войны сегодня в нашем несчастном горемычном Отечестве именуется "просвещенным патриотизмом":

Мой знакомый, доктор технических наук, делавший войну с весны 42-го по апрель 45-го командиром взвода, а затем и роты в танковой бригаде и потерявший на Зееловских высотах ногу, прочитав роман Г. Владимова и несколько рецензий на это сочинение и послушав радио, сказал:

- Это даже хорошо, что мы не доживем до 60-летия Победы. Если они сегодня с радостью впустили в свои сердца и приняли за освободителей России Власова и Гудериана, а нас держат за зомбированных полудурков, помешавших этому освобождению, то к 60-летию Победы они наверняка водрузят на божницы и портреты главного освободителя России - Адольфа Гитлера. И всласть попляшут на братских могилах, и для каждой приготовят по бочонку фекалий:

* * *

Есть в статье Владимова и другие моменты, которые невозможно оставить без внимания.

Касаясь боя Красной Армии с частями 600-й дивизии РОА в районе Фюрстенвальде 13 апреля 1945 года, писатель не верит, что власовцы "отступили в беспорядке, оставив на поле боя убитых, раненых, оружие и амуницию". Он не верит здесь даже "немецким штабным документам".

Он пишет: "Боя не получилось. Солдаты с обеих сторон перекрикивались, обменивались информацией о житье-бытье. Были и перебежчики - в ту и другую стороны, что значит - не было перестрелки: Чуткий наблюдатель мог бы отметить, что на чужой территории соотечественники относятся к власовцам уже иначе, нежели на своей:".

Трогательная картина братания с разговорами о житье-бытье и даже перебежчиками "в ту и другую стороны:". Как же это было в жизни, а не в сочинительстве?

Я был в 1945 году "на чужой территории" - в Германии и должен засвидетельствовать, что если немцев, в том числе и эсэсовцев, определяемых по вытатуированной под мышкой группе крови, как правило, брали в плен (количество пленных было показателем боевой деятельности частей и соединений), то власовцев, если их не успевали защитить как носителей информации, чаще всего подвергали "внесудебной расправе". Трагической оказывалась судьба даже тех, кого всего лишь принимали за военнослужащих РОА. Чтобы не быть голословным, приведу факты и свидетельства весьма неожиданного характера.

12-14 января 1945 года перешли в наступление 1-й Украинский, 1-й и 2-й Белорусские фронты, в связи с чем десяткам агентурных разведчиков по радио была дана команда выходить из немецкого тыла навстречу нашим войскам.

Одновременно в секретном порядке были проинструктированы офицеры разведподразделений, а также пээнша-два в полках, дивизиях и корпусах и уполномоченные контрразведки в частях. В частности, предлагалось:

"Вышедших разведчиков обеспечить хорошим питанием, а в случае необходимости медицинской помощью и одеждой. Отбирать у них личные вещи, документы, вооружение и радиостанции категорически воспрещается".

Выход разведчиков начался 16 января, то, что последовало дальше, воспринимается как нелепый и страшный сон. Вот как это изложено в директивной шифровке, которая доводилась командирам соединений 2-го Белорусского фронта спустя десять суток. 27 января, за подписями маршала К. Рокоссовского и начальника штаба фронта генерала А. Боголюбова:

"С успешным продвижением наших войск на запад из тыла противника выходят и встречают наши войска агентурные разведчики разведотдела штаба фронта, которые по 5-6 месяцев находились в глубоком тылу врага в исключительно тяжелых условиях, не щадя своей жизни, выполняли поставленные перед ними задачи:

Вместо того чтобы этих людей по-человечески принять и направить: 19.01.45 г. в Млаве навстречу бойцам 717 стр. полка 137 стр. дивизии вышел командир агентурной группы инженер-капитан Ч-ов и просил направить его в разведотдел штаба фронта, просьбу товарища Ч-ва не выполнили, а его самого зверски убили:

18.01.45 г. в районе Цеханув навстречу бойцам 66-й мехбригады вышла агентурная группа во главе с командиром лейтенантом Г-ым. Группа была доставлена командиру 66-й мехбригады подполковнику Л-о, который не разобрался в существе дела, назвал представленных разведчиков "власовцами" и приказал расстрелять.

Только случайность спасла жизнь разведчиков:".

В конце директивы предлагалось: "Прокурору фронта расследовать факты убийства:".

О статье Г. Владимова в журнале "Знамя" я услышал впервые по радио.

Молодая, судя по голосу, журналистка с восторгом говорила про идею писателя о том, что в 1944 году советским войскам, дойдя до государственной границы, следовало бы остановиться. Восторгаясь, она не заметила, а Г. Владимов в статье упустил, что в том же абзаце, всего тремя фразами выше, он писал, что, оставив союзников на Западе за "демаркационной линией", надо было дать германской армии и РОА "оперативный простор" "для войны уже на одном лишь фронте" - против России. Получается, что советские войска, дойдя до государственной границы, должны были остановиться, чтобы дать немецкому вермахту, изрядно потрепанному в летних боях и отброшенному на сотни километров к Германии, оправиться и восстановить военный потенциал.