Дмитрий Болотов - Роман Бо

Бер собирался в Америку и брал с собой Тарелку. А Тарелка и поехала бы, но только если ее опасения насчет себя ее не обманывали. И вот она пошла в церковь, и вдруг все разрешилось.

А Бер приехал из Америки, пришел в гости к Роману и стал рассказывать, как в Америке он смотрел сквозь розовые очки на зеленые жопы. В конце концов жена Романа не выдержала и сказала, что она всегда относилась к этому нормально.

- Что значит нормально!? - взорвался Бер.

- А что она, их любить, что ли, должна? - рассказывал Роман Бо в черном трамвае.

VI

Гол

Роман громко хихикает. Роман подружился с Дорцевым и громко хихикает. Роман пишет роман и громко хихикает. И Линь Шин облизывалась как ящерица после каждого слова, а Роман громко хихикает. И каждое утро голый Пам спрыгивал в плавках на голый пол, а Роман громко хихикает. Бедный маленький Пам, просто с женщинами ему было непросто. Просто Карлинская. Просто Стр-рашная т-тайна! Простотристатринадцатая.

Просто-кровать

просто-раковина

просто-разрисовать.

Для Грегцуара порядок был превыше всего человеческого в людях. Малейшую неаккуратность он вменял им в китайский погром. Грегуар мыл пол на одной ноге и курил на батарее, Парников забил гол, а

Роман ухихикался.

VII

Борода в колесе

Он такой зрительный, что даже трудно его описывать. Да, он действительно немножечко таракан. И у него немного коротковатые ноги, а голова самая крупная, потому что увеличена вверх и вниз волосами и бородой (волосы растут вверх, а борода вниз). Даже не растут, а стоят, торчат... Нет, лучше растут.

Борода у него очень хорошая, густая и ровная, и именно она является одним из главных его выразительных средств. Когда он только начинает говорить, руки сразу тянутся к бороде. Как-то он ее тянет, крутит, щиплет, и вместе с его заиканьем это как бы обладает такой магической силой. А заикается он не на некоторых словах и буквах, а почти на каждой (каждом).

То есть это как бы такое колесо, а зубьями служит какая-нибудь согласная в каждом слове, и каждое слово так зацепляется. И когда слушаешь его, просто хочется помочь ему крутить это колесо, но это не так-то просто.

VIII

Кьюрмих начинается с вешалки. Кьюрмих переехал в голубой дом И Линь Шин. Каждый что-нибудь сделал в новом доме Кьюрмиха к его переезду. Бо сделал антресоли, и долго боялся, что они упадут, когда Кьюрмих полезет в холодильник, стоявший под ними. И Бо повесил вешалку.

Кьюрмих переехал и пригласил всех к себе на новоселье. Последним пришел Плуцер в своем свинцовом пальто, обрушившим вешалку.

IX

Руки Кьюрмиха

1. Как-то Бо приехал в Тарту рано утром, поднимался на Пяльсони

от автовокзала по Рийя, и первым встретившимся ему человеком

был Кьюрмих.

2. Как-то Бо рубил Кьюрмиху дрова во дворе в одних трусах.

Вдруг откуда ни возьмись накрахмаленный Кьюрмих при

галстуке. Сначала оба опешили и смутились. Первым вышел из

положения Кьюрмих. Он выставил вперед обе руки с

запрокинутыми ладонями, как бы заслоняясь от... но просто не

в силах оторваться.

3. В последний раз Бо встретил Кьюрмиха в туалете сгоревшего

Дома Писателей, когда Кьюрмих в последний раз приехал из

Тарту. Кьюрмих сразу узнал Бо, даже не взглянув в его

строну. Поклонившись и разводя руками, как будто собираясь

спрятать их за спину.

Х

Дракон

Кьюрмих проводил семинары. Его любимыми коньками были Глюк и Пуччини. Толстой говорил, что от него новорожденного до шестидесятипятилетнего один глюк, а от рожденного до нерожденного - пуччини!

Однажды к'Юрмиху на семинары стали заходить одна за другой какие-то эстонские девушки. Они снимали с вешалок какую-то одежду и как ни в чем не бывало выходили обратно, даже не посмотрев в нашу сторону. Все смотрели на Кьюрмиха (даже почти не слушая его), сколько он выдержит этот глюк, ведь не пуччини же у него терпения?

И наконец Кьюрмих не выдержал, встал со своего кресла, подошел к снимавшей с вешалки одежду девушке почти вплотную и, ужасно шевеля покрытыми пеплом усами, сказал:

- Послушайте! что вам угодно?!.

И покрасневшая девушка выскочила, похватав с вешалки последние лисьи шкурки.

Кьюрмих начинается с вешалки.

XI

Эпилоги

1. Для И Линь Шин

И Линь Шин спасла Бо от военки. "Ты терпеливо выслушай и повинись. Ты не сдал экзамен. Они тебя искали. Но не нашли".

И Линь Шин скушала полковника Кашкина.

2. Для Силь-Бухры

Обладарский приехал к Маске в Крым в красной рубаске. Маска обозала диризабли и разные воздусные сары, и смотреть сквозь черные очки на облака, красную рубаску и зеленые зопы.

3. Для Слайка

И если осталось в Слайке хоть

чТо

То,

То это тефаль, на ко

Тором он блинчики жарит, не расцарапанный Заполем;

То это диван,

коТорый с Бо они переносят из комнаты с дверью японской в комнату с

оБодранными

оБоями;

То это курить "Лаки страйк" в не

Топленной пагоде с Бо,

То это смотреть, любуясь цветами мертвыми в бутылке из-под

молока с мутнымналетом от постепенно улетучивающейся

испаряясь воды.

4. Для И Линь Шин ? 2

Есть такие лягушки, ждущие жертву окаменев, а потом так раз быстро высовывают язык, прилепляют на него мошку, и сразу прячут.

Так и большая каменная лягушка И Линь Шин скушала полковника Кашкина.

У нее такой огромный ярко-красный рот с особенно выразительной нижней губой, и слова такие круглые, как будто она сообщает им округлость своего рта, и кажется, что рот у нее совершенно бездонный. Такая вот женщина-рот

спасла Бо от военки.

XII

Воспоминания сестры Ру

Редкие люди

Ой, как трудно всегда начинать. Мне было... мне было... сколько же мне было? Мы с мамой приехали навестить. Навестить. Это было летом. Тарту был какой-то пустынный город. Там почти не было жителей, в отличие от других городов. На центральных улицах там еще были какие-то люди, единичные какие-то люди. Я привыкла к толпам на улицах. Странная такая жизнь, народу почти не было. Очень редкие люди. Только рядом с автовокзалом, постольку-поскольку люди уезжали и приезжали.

103

Беспорядок отменный был там в комнате. Пыль такими клоками. Заглянешь под кровать - там просто кошмар. Мама там все выгребла: остатки сыра, хлеба, пыль, песок. Понятно, особенно некогда... Там еще фигурки стояли между книг, и три кровати было в комнате. Книжная полка, помню, была очень интересная. Вещички стояли, по-мойму, из стекла даже сделанные. Помню книжную полку, стол с едой и стенку с верблюдами, все остальное я не помню.

Продуктов никогда не было. Зачерствевший кусочек хлеба и какая-то пища, для меня тогда неприемлемая.

Верблюды на стенке и всякие там штуки. Неужели, думаю, на стенах можно рисовать? Открытки вырезанные увидела, такие выпускались в "Союзпечати", глаз вырезан волку, приставлен павлиний хвост.