Дмитрий Болотов - Роман Бо

Бер считал Карлинскую очень умной.

Нормальный Бер перележался в психушках, и поэтому его дико раздражал Петя - псих среди нормальных людей. В психушках у Бера выработались повышенные требования к нормальности, поэтому и Бо не казался ему абсолютно здоровым. Казалось, Бер не мог до конца побороть в себе брезгливости к самому слову "безумие". Бер не терпел никакой потусторонки и глумился над православной верой в бесов.

Бер подозревал, что татарин Серж недолюбливает его за то, что он еврей. Бер подружился с Романом. Роман с женой и маленькой дочкой пришел на Пяльсони в гости к Беру. Жене Романа понравился Бер, Беру - Роман, Роману нравилось писать роман, но Кьюрмих запретил Роману романы. И Роман стал компьютероманом.

Бер не терпел Плуцера, как что-то чудовищное. Плуцер весь состоял не то что из острых углов, а как бы из бутылочных осколков. У него постоянно было какое-то блудливо-плутливое, бессовестное выражение лица. В его присутствии женщинам казалось, что он вот-вот пристанет, но... а вообще в общении не было человека сердечнее и добрее, но если уж Плуцер кого-нибудь недолюбливал... то малейший недостаток или проступок такого человека казался Плуцеру настолько оскорбительным для него, что ему приходилось собирать в кулак всю свою волю и вспоминать все свое благородство, чтобы не стереть тебя с лица земли.

XXXIV

Мастер Бо

Величка написал стихотворение про небо над Берлином. Величку исключили.

У Бо не получилось починить утюг Кате Егдаловой. Не помещаясь за столом, Бо пьет чай из банки с остатками варенья на стенках. Каубамая говорит, что он очень нравится ей последнее время своим веселым характером. У Бо не получилось починить замок в комнате Каубамаи. У Бо не получилось починить будильник в 415, пружина выскочила из нее во

все

с

т

о

р

о

н

ы.

Силь-Бухра

вешает

выскочивший

ьник над своей кроватью.

Бо вешает Кисилевой какую-то люстру. У Кисилевой рушится дом. Бо покупает ей на новоселье какую-то вазу. Кисилева повторяет Асыке кислым голосом: "Я-ася, ма-ашина уже заведена, ма-ашина уже заведена..."

Асыка в голубой пижаме обижалась на Бера в белых очках. И Линь Шин обожала Бера. Бер бегал трусцой и попал под "Запорожец". На весах висит объявление о его продаже. У продавца азиатская рожа.

XXXV

Руки Слайка

Все едут к Маске в Крым и пьют чай с кайфовым вареньем на веранде маскиного дома. В Крыму Килрак облевал лестницу в Оползневом. Бо блюет на пляже среди шахтеров.

У Обладарского порвался резиновый шлепанец. Бедный маленький Обладарский прыгал со скал, пока не треснулся башкой. Бедный маленький Обладарский вечно прихрамывал по Крыму, прикрываясь от солнца резиновым шлепанцем.

Первая жена Обладарского пишет роман про Кролика. Каубамая пишет роман про голых матросов, размазывающих по воздуху последние брызги холодных струй. Бо боится писать роман, как бы кого-нибудь не обидеть, но если все собираются обидеться на Бо, то и он не останется в долгу.

Бабушка Бо приехала на Пяльсони рано утром проводить Бо в армию. Бо с Каубамаей просыпаются а голых матрасах. Голая Каубамая бросилась задвигать ящики с презервативами.

Кьюрмих сравнивает стройную концепцию со всадниками, скачущими в одном направлении. В 313 вместо розовощекого Витька вешают лошадей. Солонич говорит, что Кьюрмих на все смотрит с вертолета, а надо смотреть через очки.

Солонич испугался, что если узнают, что Величка ходит в курточке с красным воротничком, на кафедре будет погром.

Величку исключили. Обладарский дарит ему на прощанье резиновый шлепанец. Бо покачивается по пирсу. У Слайка все руки исколоты. Слайк читает стихи, размахивая исколотыми руками.

XXXVI

Эстонцы

На проводах Бо в армию Каубамая выпрыгнула в окно и побежала под дождем по Ванемуйне.

Бо приснилось, что Роман - шпион в Эстонии, и его разоблачили.

На абитуре Бо познакомился с первыми эстонцами, их звали Калле и Вейко. Калле плохо говорил по-русски и все время говорил "эй-эй". Так Бо узнал первое слово по-эстонски - "нет".

Вейко говорил по-русски лучше Калле. "Может быть, говорил Вейко, - среди русских и есть хорошие люди, но не здесь в Эстонии".

По ночам Бо с Пьяным Подростком, Калле и Вейко забирались на крышу или просто выходили на балкон и кидались полиэтиленовыми пакетами с водой по машинам и пешеходам.

Раньше Бо видел только одного эстонца на дне рождения у одного одноклассника. Он говорил в нос: "У нас, в Эстонии..."

Еще до Эстонии Бо был на концерте "Магнетика бенда" во Дворце Первой Пятилетки. Грапс вышел на сцену с очень длинными волосами и очень темно подведенными глазами, сел за рояль и оглушительно заиграл "Окраину города". Эту мелодию наигрывал на мандолине Март в армии, пока старшина не сломал ему мандолину. После армии Бо ни разу не видел Марта.

Бо купил кассету "Магнетик бенд" и привез на Пяльсони. Все прикалывались над Бо, что он все время слушает Грапса. На Пяльсони в конце коридора жил один эстонец. Он был не эстонец, а швед. Он жил один и был меломаном. От него Бо узнал, что до "Магнетика бенда" Грапс играл в другой группе, и она была еще лучше.

В колхозе на первом курсе Бо дружил с Рииной и Ингемаром. Риина называла Бо Донским, а с Ингемаром Бо прыгал в длину с места. Толстый Ингемар прыгал дальше. Риина подарила Гну красные штаны.

На третьем женском этаже вместе с Грегуаром жил и писал стихи писаный эстонский красавец Урмас. Однажды Урмас обиделся на Бо за то, что тот назвал его по ошибке Индреком, потому что у Килрака был друг Индрек. Даже у Плуцера был эстонский собутыльник поэт Карл-Мартин. Много эстонцев было в армии, на военке и на уроках физкультуры. Толстый эстонец Юри говорил, что эстонцы это мужик, которому дали сразу слишком много культуры.

...Пока декан Пеп не пришел в 103 и не сорвал доску с названием улицы Пяльсони, висевшую в комнате над дверью. Бо, Бера и Гну выгнали из общаги.

XXXVII

Фашисты

Величка любил эстонцев за то, что они фашисты. По Тарту Величка ходил в черной курточке с красным воротничком и голубой студенческой кепочке, как бы причисляя себя к эстонцам и отделяя от советского образа жизни.

Величка с Карлинской скачут в Железке на концерте фашистской группы "Зоопарк".

Слайк всегда в глубине души считал эстонцев ниже себя.

Плуцер пиздил эстонцев и разбивал им задние стекла из стихийного сознания, что они все-таки заслуживают к себе человеческого отношения.

Бер говорил, что если у человека есть комплекс законченных идей на эту тему, то этот человек дебил.

Петя говорил, что фашисты и коммунисты одно и то же, и что хорошо, что во время войны они убивали друг друга.

Эстонцев Петя обходил стороной, побаиваясь их как сквозняков.