В Стронов - Я бы назвал ее Светлой

А я прохожу дальше.

Вот затененное деревьями русло перекрыло высокое нагромождение бревен. Мощный поток воды пробил себе путь под завал, образовав там глубокую яму. "Здесь должна быть рыба". Я пускаю по течению насадку. Поплавок, подрагивая на бурунах, скользнул под завал и исчез в темноте. Хочу перебросить, но вот она, приятная неожиданность: на крючке рыбина! Плавно подвожу ее к берегу. Хариус!

...Хорошо рыбачить на незнакомой речке! В каждом ее изгибе, каждой заводинке, кажется, ждет тебя что-то новое, загадочное. Пейзажи не надоедают однообразием, они все время меняются. На разные голоса шумит речка. То воркует, словно голубь, то о чем-то шепчется, то будто огромными жерновами что-то перемалывает, а то совсем замирает в сладкой истоме...

О чем она говорит? О чем шепчется? О чем поет? Тайна...

Потеплело. Слабый ветерок доносил смолистый запах хвои. Солнце поднималось все выше над тайгой, и вот его лучи коснулись Черной речки, пронизали ее до дна. И перестала она быть черной. Вся сразу оживилась, радостно засверкала, заулыбалась. Мрачные камни, лежащие на дне, теперь уже не черные, а коричневато-зеленые. Кустарники от прикосновения ярких лучей заполыхали зеленым, оранжевым и рубиновым огнем. Только в тени, куда еще не проник чудодейственный свет, сохранялась хмурость, суровость.

Камни в русле делались мельче, глаже. Они громко цокали под нашими сапогами. Кое-где речка не могла прорваться сквозь скалы и петлей обходила преграду.

Подошли к глубокой, закоряженной яме.

- Такие места любят хариусы, - сказал Саша, закидывая удочку.

Сын остался, я - вперед. По пути поймал двух белых и одну красную бабочку.

Вскоре обратил внимание на темную полоску воды за валунами, протянувшимися цепочкой вдоль правого высокого берега. Некоторые из них уходили полностью в воду, обнаруживая себя гребешком струи. Другие напоминали морских животных, высунувшихся подышать воздухом. Кустов по берегам не. было. К реке подходил густой ельник.

Выбрав местечко поудобнее, насадил на крючок червя и сделал заброс. Поплавок прошел сквозь строй камней, как на параде, и даже не шелохнулся. Перекидываю. Все повторяется. Смотрю на небо. Может быть, оно виновато? Небо, с разбросанными по нему жиденькими облаками, напоминающими огромные гусиные перья, слегка хмурилось. Дул слабый ветерок. По всей реке играла серебристая рябь.

Наживляю белую бабочку с надорванными крыльями и забрасываю к камням. Поплавок важно поплыл мимо них. Вдруг между третьим и четвертым валунами его кто-то дернул и уволок под воду. Быстрая подсечка - и я тащу соблазнившегося легкой добычей хариуса. И на вторую бабочку поймал такую же рыбу.

Забрасываю крючок с красной бабочкой, оторвав ей большую часть крылышек, чтобы не плавала поверху. Теперь поплавок поплыл осторожно, будто надеясь благополучно проскочить сквозь засаду. Вот он миновал первый валун, второй, третий. Осталось два больших - и тут его снова утащили под воду. Подсечка! Как струна, звенит леска. Удилище напрягается до крайности. "Это ленок! - радуюсь я. - Теперь только не упустить..."

Рыба делала несколько попыток спастись: стремительно бросалась в стороны, уходила вглубь, свечкой вылетала наверх, однако кованый крючок и прочная леска держали надежно. Обессилев, добыча уже не сопротивлялась, и я вытащил ее на берег.

"Уф, - передохнул я. Дрожали коленки. На лбу выступил пот. - Какой красавец! Лежит - не шелохнется..."

Положив удочку, нагибаюсь, чтобы снять рыбу с крючка. И тут произошло неожиданное: ленок отчаянно метнулся, зашлепал боками по камням и скатился в воду. Я за ним, да разве поймаешь рыбу в воде!.. Хватаю удилище, чтобы удержать беглеца на крючке, но леска - без крючка. Вероятно, когда ленок уже был на берегу и с силой взвился вверх, леска зацепилась за камень. Ленок с крючком уплыл. Я досадовал на свою оплошность и в то же время восхищался могучей силой этой рыбы.

Подошел Саша. Спускаемся вниз по реке.

Дно ее изменилось. Теперь оно выстлано золотистым песочком и голубоватыми камушками. Правый берег более пологий, весь усыпан разноцветной, шуршащей под ногами галькой.

За перекатом сын задержался.

- Иди скорей! - раздался его голос. Екнуло мое сердце: "Вдруг что-то случилось!" С тревогой в душе подбегаю... Саша стоит под кустами цел и невредим и пристально вглядывается в воду.

- Смотри! Вот здесь под кустом, на дне... одна, две... три... пять... одиннадцать рыбин!

Речка у левого берега была затенена, и коричневато-золотистое, с голубым оттенком, усыпанное мелкими камушками дно хорошо просматривалось. Омуток напоминал небольшой бассейн с холодной прозрачной водой. А на самом дне стояли темные, коричневато-синие тени. Это были ленки. Они расположились в несколько рядов, друг за другом, по два, три в ряду, как в строю.

Саша размотал удочку и взмахнул ей. Но легкая мушка не хотела лететь к другому берегу.

А на том берегу не давал забросить приманку густой кустарник. Саша взял мою, поплавочную. Насадил бойкого червя и закинул выше того места, где стояли ленки. Вот червяк поровнялся с ними и поплыл рядом. Меня захватило это зрелище: "Сейчас схватит!" Но червяк проплывает вдоль всего рыбьего строя - и никакой реакции ленков...

Саша подтянул насадку к самому носу ленка. Тот, шевельнув плавниками, неохотно отплыл в сторону и снова замер.

Сын еще много раз забрасывал насадку, но рыбы были совершенно безразличны.

- В чем же дело? - обескураженно спросил мой неудачливый рыболов.

- Ты ленков видишь?

- Вижу.

- Наверно, и тебя они видят. Поэтому и насадку не берут. А если бы позарились на нее, то этот "аквариум" давно бы опустел.

Через день вышли к устью Черной на Большую Веснину. Ярко светило и ласково пригревало солнце, золотя песчаные косы:

- Ну как, Саша, Черная?

- Я бы назвал ее Светлой...