Марк Алданов - Ключъ

-- Такъ точно.-- Николай Петровичъ помолчалъ.-- Признаюсь, мнe и прежде были неясны мотивы того интереса, который Ваше Превосходительство проявляли къ этому дeлу. Во всякомъ случаe теперь, если вы продолжаете имъ интересоваться, вамъ надлежитъ обратиться къ товарищу прокурора Артамонову.

-- Что-жъ, такъ и придется сдeлать,-- сказалъ Федосьевъ.-- Очень жаль, конечно, что я нeсколько опоздалъ: теперь формальности будутъ сложнeе.

-- Формальности? -- переспросилъ съ недоумeнiемъ Яценко.

-- Формальности по освобожденiю Загряцкаго изъ этого тяжелаго дeла,-сказалъ медленно Федосьевъ, заботливо стряхивая пепелъ съ папиросы.-- Я вынужденъ вамъ сообщить, Николай Петровичъ, что съ самаго начала слeдствiе ваше направилось по ложному пути. Загряцкiй невиновенъ {316} въ томъ преступленiи, которое вы ему приписываете.

-- Это меня весьма удивило бы! -- сказалъ Яценко. Его вдругъ охватило сильное волненiе. -- Я желалъ бы узнать, на чемъ основаны ваши слова?

Федосьевъ, по прежнему не глядя на Николая Петровича, втягивалъ дымъ папиросы.

-- Полагаю, Ваше Превосходительство, я имeю право васъ объ этомъ спросить.

-- Въ томъ, что вы имeете право меня объ этомъ спросить, не можетъ быть никакого сомнeнiя. Гораздо болeе сомнительно, имeю ли я право вамъ отвeтить. Однако, при всемъ желанiи, я другого выхода не вижу... Да, Николай Петровичъ, вы ошиблись, Загряцкiй не убивалъ Фишера и не могъ его убить, потому что въ моментъ убiйства онъ находился въ другомъ мeстe... Онъ находился у меня.

Наступило молчанiе. Яценко, блeднeя, смотрeлъ въ упоръ на Федосьева.

-- Какъ прикажете понимать ваши слова?

-- Вы, вeроятно, догадываетесь, какъ ихъ надо понимать. Ихъ надо понимать такъ, что Загряцкiй нашъ агентъ, Николай Петровичъ... Агентъ, приставленный къ Фишеру по моему распоряженiю.

Снова настало молчанiе.

-- Почему же Ваше Превосходительство только теперь объ этомъ сообщаете слeдствiю? -- повысивъ голосъ, спросилъ Яценко.

Федосьевъ развелъ руками.

-- Какъ же я могъ вамъ объ этомъ сказать? Вeдь это значило не только провалить агента, это значило погубить человeка. Вы отлично знаете, Николай Петровичъ, что огласка той секретной службы, на которой находится Загряцкiй, у насъ {317} равносильна гражданской смерти... Лучшее доказательство то, что онъ самъ, несмотря на тяготeвшее надъ нимъ страшное обвиненiе, не счелъ возможнымъ сказать вамъ, гдe онъ былъ въ вечеръ убiйства. Не счелъ возможнымъ сказать, откуда онъ бралъ средства къ жизни... Разумeется, это вещь поразительная, что у насъ люди предпочитаютъ предстать передъ судомъ по обвиненiю въ тяжкомъ уголовномъ преступленiи, чeмъ сознаться въ службe государству на такомъ посту... Это будетъ памятникомъ эпохe,-- со злобой сказалъ онъ.-- Но это такъ, что-жъ дeлать?

-- Ваше Превосходительство, разрeшите вамъ замeтить, что интересы этого господина, служащаго, какъ вы изволили сказать, государству, не могутъ имeть никакого значенiя сравнительно съ интересами правосудiя.

-- Пусть такъ, но принципы, которыми руководятся люди, управляющiе государствомъ, имeютъ нeкоторое значенiе. Мы воспитаны на томъ, что выдачи сотрудниковъ быть не можетъ.1 А вы, какъ слeдователь, не имeли бы возможности, да, пожалуй, и права, хранить въ секретe роль Загряцкаго... Ну, человeкъ пять вы ужъ непремeнно должны были бы посвятить въ это дeло. А какой же секретъ, если о немъ будутъ знать пять добрыхъ петербуржцевъ. Это все равно, что въ агентство Рейтера передать... Нeтъ, я до послeдней минуты не могъ ничего вамъ сказать, Николай Петровичъ. Я вeдь разсчитывалъ, что, въ силу естественной логики вещей, невиновнаго человeка слeдствiе и признаетъ невиновнымъ. Но вышло не такъ... Опять скажу: что-жъ дeлать! Бываетъ такое стеченiе обстоятельствъ. Оно бываетъ даже чаще, чeмъ я думалъ, хоть, повeрьте, я никогда {318} не обольщался насчетъ разумности этой естественной логики вещей...

Яценко всталъ и прошелся по комнатe. Онъ былъ очень блeденъ. "Нeтъ, я ничeмъ не виноватъ",-- подумалъ Николай Петровичъ,-- мнe стыдиться нечего!..."

-- Я остаюсь при своемъ мнeнiи относительно дeйствiй Вашего Превосходительства,-- сказалъ онъ, останавливаясь. (Федосьевъ снова слегка развелъ руками).-- Но прежде всего я желаю выяснить факты. Значить, въ вечеръ убiйства Загряцкiй находился у васъ, въ вашемъ учрежденiя?

Федосьевъ улыбнулся не то наивности слeдователя, не то его тону.

-- Со мной, но не въ моемъ учрежденiи,-- отвeтилъ онъ, подчеркивая послeднее слово.-- Съ секретными сотрудниками я встрeчаюсь на такъ называемой конспиративной квартирe. Они ко мнe ходить не могутъ, это азбука.

-- По какимъ причинамъ вы приставили къ Фишеру агента?

-- Я не буду входить въ подробности... Впрочемъ, я сообщилъ вамъ при первомъ же нашемъ разговорe, почему я считалъ себя обязаннымъ слeдить за Фишеромъ... Онъ вдобавокъ, какъ вы догадываетесь, не единственный человeкъ въ Россiи, находящiйся у меня на учетe.

-- Значить, и письма госпожи Фишеръ къ мужу Загряцкiй читалъ по предписанiю Вашего Превосходительства?

Федосьевъ посмотрeлъ на слeдователя.

-- Я предписываю установить наблюденiе за тeмъ или другимъ лицомъ -- и только. Техника этого наблюденiя лежитъ на отвeтственности агента и его непосредственнаго начальства, меня она не касается... Загряцкiй могъ и переусердствовать. {319}

-- Да... Вотъ какъ...-- сказалъ Яценко. Онъ вернулся къ столу и снова сeлъ въ кресло. Волненье его все усиливалось.

-- Кто же убилъ Фишера? -- вдругъ негромко, почти растерянно, спросилъ онъ.

-- Этого я не могу знать.

-- Однако, вы заинтересовались вeдь этимъ дeломъ не только для того, чтобы выгородить вашего агента?.. Да, вeдь вы тогда меня спрашивали, оставилъ ли завeщанiе Фишеръ,-- сказалъ, вспомнивъ, Яценко. Онъ вдругъ потерялъ самообладанiе.-- Ваше Превосходительство, я рeшительно требую, чтобъ вы перестали играть со мной въ прятки! Я прямо васъ спрашиваю и прошу мнe такъ же прямо отвeтить: вы полагаете, что въ дeлe этомъ есть политическiе элементы?

-- Это одно изъ возможныхъ объясненiй,-- помолчавъ, отвeтилъ Федосьевъ.-- Но увeренности у меня никакой не было и нeтъ... Я дeйствительно предполагалъ, что Фишеръ могъ быть убитъ революцiонерами.

-- Революцiонерами? -- съ изумленiемъ переспросилъ Яценко.-- Какими революцiонерами?.. Зачeмъ революцiонерамъ было убивать Фишера?

-- Затeмъ, чтобы состоянiе убитаго досталось его дочери, которая, какъ вы знаете, связана съ революцiоннымъ движенiемъ.

Яценко продолжалъ на него смотрeть, вытаращивъ глаза.

-- Позвольте, Ваше Превосходительство,-- сказалъ онъ.-- Можно думать что угодно о нашихъ революцiонерахъ, я и самъ не грeшу къ нимъ особыми симпатiями, но когда же они дeлали такiя вещи? Убить человeка, чтобъ завладeть его состоянiемъ... Ваше подозрeнiе совершенно неправдоподобно! -сказалъ онъ рeшительно. {320}