Иосиф Бродский - Мрамор

Иосиф Бродский

Мрамор

I акт

[Второй век после нашей эры.]

[Камера Публия и Туллия: идеальное помещение на двоих: нечто среднее между однокомнатной квартирой и кабиной космического корабля. Декор: более Палладио, чем Пиранезе. Вид из окна должен передавать ощущение значительной высоты (скажем, проплывающие облака), поскольку тюрьма расположена в огромной стальной Башне, примерно в километр высотой. Окно -- либо круглое, как иллюминатор, либо -- с закругленными углами, как экран. В центре камеры -- декорированная под дорическую колонна -- или опора: внешняя сторона ствола, внутри которого -- лифт. Ствол этот проходит через всю Башню как некий стержень или ось. Он и в самом деле стержень: все, появляющееся в течение пьесы на сцене, и все, с нее исчезающее, появляется или исчезает через находящееся в этом стволе отверстие, являющееся помесью ресторанного лифта и мусоропровода. Рядом с этим отверстием -- дверь главного лифта, которая открывается только один раз: в начале 3-го акта. По обе стороны ствола -- альковы Публия и Туллия. Все удобства -- ванна, стол, умывальник, нужник, телефон, телеэкран, вмонтированный в стену, стеллажи с книгами. На стеллажах и в стенных нишах -- бюсты классиков.

Полдень.

Публий, мужчина лет тридцати -- тридцати пяти, полный, лысеющий, прислушивается к пению канарейки в клетке, стоящей на подоконнике. Со времени поднятия занавеса проходит минута, в течение которой слышно только пение канарейки.]

Публий. Ах, Туллий! Как сказано у поэта, что, должно быть, слышит в Раю Господь, если здесь, на земле, нас ласкают такие звуки.

[Туллий, лет на десять старше Публия, сухощавый, поджарый, скорее блондин. В момент поднятия занавеса лежит в ванне, из которой поднимается пар, читает и курит.]

Туллий ([не отрываясь от страницы]). У какого поэта?

Публий. Не помню. Кажется, у персидского.

Туллий. Варвар. ([Переворачивает страницу.])

Публий. Ну и что ж, что варвар?

Туллий. Варвар. Армяшка. Черный жоп. Вся морда в баранине.

[Пауза; пение канарейки.]

Публий ([подражая птичке]). У-ли-ти-ти-тююю-у...

Туллий ([поворачивает кран; шум льющейся воды]).

Публий. У-ли-тит-ти-тююю-уу... Туллий!

Туллий. Ну?

Публий. У тебя от пирожного ничего не осталось?

Туллий. Посмотри в тумбочке... Свое-то, небось, сожрал. Друг животных.

Публий. Я, Туллий, понимаешь, совершенно случайно. Я не хотел. Пирожное было так неожиданно. Поэтому я и не мог его хотеть. Я как раз хотел оставить. Вернее, уже потом, когда съел, захотел. Это же было так внезапно! Сколько сижу, сроду пирожных не видел.

Туллий. И уже не увидишь. Этого, по крайней мере.

Публий. Да? Почему?

Туллий. Читай инструкцию. ([Швыряет книгу на пол, потягивается в ванне.]) У них там компьютер. Составляет меню. Повторение блюда возможно раз в двести сорок три года.

Публий. Почем ты знаешь?

Туллий. Я сказал: читай инструкцию. Там все сказано. Том шестой, страница тридцатая. Буква "П" -- Питание... Советую ознакомиться.

Публий. Я не мазохист.

Туллий. Ну, мазохист или нет, а пирожного, душка Публий, ты больше не увидишь. До конца своих дней. Если только ты не Агасфер.

Публий. К сожалению... То есть, что я?! к счастью.

Туллий. Залезь в тумбочку. Бедная канарейка...

[Публий направляется к алькову Туллия, открывает тумбочку, роется в ней: извлекает кусок пирожного, смотрит на него некоторое время; потом неожиданно быстро съедает.]

Туллий ([возмущенно кричит, вылезая из ванны]). Что ж ты, сука, делаешь! Это же для канарейки! ([Внезапно успокаиваясь.]) Впрочем, так я и думал. Вечно одно и то же. ([Залезает обратно в ванну.]) Сначала киску уморил, потом рыбок. Потом зайчика. Теперь, значит, за канарейку принялся...

Публий ([взволнованно]). Это неправда. Туллий! Я не хотел...

Туллий ([приподнимаясь на руках из ванны]). А ты подумал, что птичка, может, никогда и не видела пирожного?

[Публий, совершенно подавленный, бредет к окну, стучит пальцем по клетке.]

Публий. У-ли-ти-ти-тююю-у...

[Канарейка безмолвствует.]

У-ли-ти-ти-тююю-у... что же теперь делать, а? Подождем до обеда, а? ([Разговаривает сам с собой.]) Хотя обед -- что ж -- у них там всегда что-нибудь такое -- деликатесы -- чтоб желудок действовал -- ни разу не было, чтоб не захотелось -- это чтоб мы жили дольше -- сколько сижу, ни разу еще запора не было-- -- --да-а-а, компьютер -- выпустить тебя, что ли? ([Пауза.]) Туллий!

Туллий. Ну чего?

Публий. Может, выпустить ее, а?

Туллий, Давай.

Публий. Но, с другой стороны, она ведь поет.

Туллий. Иди в жопу.

[Пауза. Публий подходит к телефону, снимает трубку, набирает номер.]

Публий. Господин Претор? Это Публий Марцелл из 1750-го. Тут у меня, знаете ли, птичка. Да, канарейка. Так вот, нельзя ли там проса или конопли... Да-да, лучше проса. Что-о? Включите в вес моей порции? То есть, второе будет на сто грамм меньше? Но позвольте... Ах та-а-к! Да. Отказываюсь. ([Бросает трубку.]) Черт!

Туллий. В чем дело?

Публий. Блядский лифт!.. Работает, видите ли, на определенных режимах, ни больше, ни меньше... Говорит, ополовиню второе. Претор. Сука.

Туллий. А что у нас нынче на второе?

Публий [нажимая кнопку пульта в изголовье своей постели, и быстро сверяясь с текстом на экране]). Петушиные гребешки.

Туллий. С чем?

Публий. С хреном.

Туллий. Н-да.

Публий. Раз в жизни.

Туллий. Садисты.

Публий. Особенно Претор.

Туллий. Претор ни при чем. Все дело в лифте. Вниз -- дерьмо, вверх -жратва. В строгой пропорции. Вечный двигатель... Хотел бы я только знать, с чего начали.

Публий. То есть?

Туллий. Что было раньше. Курочки или яйца.

Публий. Это самое я и спрошу у Господа. На Страшном Суде.

Туллий. Варвар.

Публий. Я пошутил.

Туллий. Все равно варвар. Все клерикалы варвары. Даже сомневающиеся. Особенно они. Дай телефон.

Публий. Пожалуйста ([передает трубку Туллию.])

Туллий. Алло. Господин Претор. Это Туллий Варрон из 1750-го. Зачем вы посадили мне в камеру варвара? Он верит в Бога. Вернее, не верит. Но тоже в Бога. Куда смотрел Комитет? Этот человек не римлянин. Да, произошла ошибка. Нет, больше жалоб нет. Ах вот как! Господин Претор, вы -- говно. Я буду жаловаться в Сенат. Да, изыщу способ. ([Вешает трубку.])

Публий. Что он сказал?

Туллий. Ничего, говорит, не поделаешь. Исповедание, говорит, не критерий. Как и отсутствие оного.

Публий. А что -- критерий?

Туллий. Физическое присутствие, грит, в пределах Империи, плюс отсутствие альтернативы. То есть, если больше податься некуда. Согласно, грит, последнему декрету, распространяется на млекопитающих.

Публий. Я ж тебе сказал, что он сука.

Туллий. Нет, Претор тут ни при чем. Это всё штучки Калигулы. Думает, что если он тезка, то может... Плюс комитеты тоже совершенно разложились. В Сенатскую комиссию по гражданским правам ввели лошадь. Сеяна Буланого. Я не спорю: наш Сенат всегда был самый представительный. За всю человеческую историю. Должен же кто-то наконец защищать интересы животных... Но гражданские права! Буланый утверждает, что данные вычислительного центра, полученные при Тиберии, устарели.