Михаил Бубеннов - Белая береза

А над всем миром двигалась непогода.

Все плакало и плакало небо.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

I

За рекой Вазузой, в темном еловом урочище, капитан Озеров устроил большой привал. Тот день был тихий и солнечный. Где-то далеко на востоке, куда прокатилась война, тяжело ухали фугасы, а в урочище держалось стойкое осеннее безмолвие. Весело трудились белки: обшаривали хвою, грызли шишки, готовили к зиме дупла. Непоседливые синицы неумолчно перекликались в подлеске. Березки неторопливо раскладывали вокруг себя желтенькие листья-карты, будто гадали о своей судьбе.

Весь день в это большое урочище, как и рассчитывал капитан Озеров, стекались люди из полка: пробирались на восток. Наблюдатели, выставленные во многих местах по реке, встречали их и вели на привал. Раньше всех здесь появились почти в полном составе роты с правого фланга рубежа, неторопливый, флегматичный капитан Журавский дольше всех вел бой и лучше других сохранил личный состав своего батальона. Затем начали выходить мелкие группы с далекого левого фланга; они принесли весть, что комбат Болотин погиб, а вместо него командование Первым батальоном взял на себя комиссар полка. Наконец в строгом порядке прибыла основная часть Первого батальона; ее привел сам Яхно. К вечеру в лесном лагере Озерова, всем на удивление и радость, собралось больше половины стрелков полка.

У всех подняла дух встреча Озерова с Яхно.

Как у большинства людей, побывавших в первом бою, у Яхно что-то неуловимо изменилось в лице: или добавились морщинки, или глаза, повидавшие смерть, теряли свой прежний цвет. Но выглядел он, как обычно, моложавым и бодрым. В зеленоватом солдатском ватнике, на который он сменил перед боем шинель, Яхно казался еще подбористей и легче в ходьбе. Там, где он проходил, солдаты охотно вскакивали со своих мест и отдавали ему честь, а затем сбивались в кучки, толковали:

- Вот и комиссар пришел!

- А с ним, ребята, как-то легче душеньке!

- Может, и на поправку пойдут наши дела?

Встретив Озерова, Яхно быстро схватил его за обе руки, сжал их, как мог, в своих руках и долго тряс, и на моложавом, светлом лице комиссара все это время играла улыбка. Заметив, что голова Озерова повязана бинтом, он быстро спросил:

- Легко?

- Так, царапнуло...

- Я знал, что мы встретимся! - заговорил Яхно, все еще не выпуская рук Озерова и вспоминая, как они прощались перед боем и капитан почему-то долго не бросал сорванный им какой-то осенний цветок. - Я верил в это! А ты?

- И я верил, - смущенно ответил Озеров, заметив, что к их разговору прислушиваются столпившиеся вокруг солдаты.

- Итак, поздравляю, капитан! - Яхно еще раз встряхнул руку Озерова. От всей души поздравляю! - Он тоже заметил, что вокруг стоят солдаты, и, выпустив наконец руки Озерова, заговорил громче, чем нужно было говорить для одного капитана: - Как бы то ни было, а полк выполнил свою задачу. Правда, нам это стоило дорого. Но первая удача, даже небольшая, всегда дорога! Теперь мы знаем, что можем задерживать немцев. А раз мы знаем это, мы остановим их!

Обойдя весь лагерь, поговорив на ходу с солдатами, Яхно и Озеров вышли на пустую поляну, сплошь покрытую узорчатым позолоченным листом папоротника. Они забрели до колен в золотую заводь и остановились.

- Я очень, очень рад, что вы пришли, товарищ комиссар, - сказал Озеров. - А Волошин... знаете?

- Да, знаю, - опустив голову, ответил Яхно.

Они грустно помолчали, затем Яхно сказал:

- Полком должен командовать ты - и никто больше!

- Но вы - комиссар. Значит, двое?

- Хорошо. Юридически двое, - согласился Яхно, - но фактически - один ты! У тебя есть на это право. А я буду помогать тебе. Видишь ли, я не из тех людей, которые гонятся за властью. - Он помолчал. - Я убежден, что в любой воинской части должен быть один командир. Полновластный и умный!

Озеров улыбнулся, глаза его вспыхнули чистой летней синевой. Он сказал:

- Ум хорошо, а два - лучше. Особенно в тяжелое время.

Яхно приподнял козырек фуражки - на лоб высыпались светлые завитки волос. Он взглянул на Озерова, спросил:

- Надо обсудить, что делать?

- Да.

Они пошли дальше, оставляя за собой широкий след, и листья папоротника затрепетали почти по всей поляне.

- Сейчас переходил Вазузу, - заговорил вдруг Яхно совсем другим тоном, - и знаешь, какие там камешки? Смотришь - в глазах пестрит! Я набрал их полный карман! - Он вытащил из кармана горсть разноцветных камней. - Видишь? Просто чудо! Это я для сына. Вот выйдем к своим, я их пошлю домой. Он у меня любит собирать такие камешки.

...За ночь все люди, собравшиеся в лесной лагерь полка, хорошо отдохнули. Утром приказом штаба вместо погибшего капитана Болотина командиром Первого батальона был назначен старший лейтенант Головко, командир взвода пешей разведки, а все бойцы и командиры из батальона Лозневого временно, до выхода с территории, занятой противником, распределены по мелким подразделениям. В полдень был проведен смотр полка. Два стрелковых батальона и мелкие подразделения выстроились на просторной лесной поляне. И когда пронеслась команда: "Под знамя, сми-и-ир-но-о-о!" и над поляной поплыло, играя золотом шитья, шелковое боевое знамя, все дрогнули, почувствовав, как по шеренгам, словно ток, прошла знакомая сила, всегда испытываемая на смотрах, и все поняли, что полк спасен и вновь начинает жить привычными законами воинской жизни.

Но в этот день началась осенняя непогодь. Солнце не показывалось. Все небо затянуло хмарью. По шумному лесу неслась облетевшая с деревьев листва. А вскоре после смотра низко над урочищем поплыли темные тучи и затрусил, затрусил неторопливый осенний дождь.

И тогда вновь помрачнели солдаты. Собираясь кучками под разлапистыми елями, они толковали тихонько и озабоченно:

- Воедино-то собрались, а что толку?

- Да, осень, братцы! Даже муторно!

- Польют дожди - куда пойдешь?

- При такой погоде загниешь с одной тоски!

Комиссар Яхно сразу почувствовал, что непогода быстро портит настроение солдат, которое создалось у них на смотру. Переговорив с Озеровым, он вызвал парторга полка - политрука Вознякова. Преждевременно располневший, тот явился неторопливой гражданской походкой, придерживая у бедра до отказа набитую бумагами полевую сумку из желтой кожи.

- Коммунистов всех учел? - спросил его Яхно.

- До единого, - ответил Возняков и потянулся к сумке.

- Собери немедленно.

Коммунисты собрались в сторонке от лагеря, под старыми елями, в затишке. Поджидая Яхно и Озерова, хмуро толковали о непогоде. Положив на колени полевую сумку, политрук Возняков разворачивал на ней и рассматривал какие-то бумаги. С веток то и дело падали на них крупные капли.

- Тьфу, дьявол! - заволновался Возняков. - Как здесь протокол писать? - Он оглянулся. - Может, кто-нибудь ветки трогает?