Михаил Бубеннов - Белая береза

Увидев ее, Андрей почему-то вспомнил о той, которую видел у дороги перед Ольховкой, хотя такие одинокие березы попадались ему и прежде и после много раз за эту осень. И вспомнил он о той ночи, что провел дома, о Марийке, о всех родных и еще о многом, что крепко легло в память после того дня, шумного от ветра и листопада. Все он помнил ярко, но, странное дело, ему казалось, что все это происходило с ним не около месяца назад, а давным-давно - не то в юности, не то в детстве.

В это утро долго не ложился спать еще один человек из отделения сержант Олейник. Вскоре после завтрака он тоже вылез из блиндажа и, увидев Андрея, подошел к нему бесшумной кошачьей походкой, тихонько спросил:

- Смотришь?

Андрей оторвал взгляд от поля.

- Удобное здесь место, - сказал Олейник, вставая рядом. - Вон какой обстрел! Если пехоте - тут не пройти. Покосим из пулеметов. А вон, гляди, вот этот ориентир...

- Где?

- Да вон, на бугре-то!

- Ориентир... - задумчиво промолвил Андрей и, вздохнув, добавил: Березка. Белая березонька, вот что это! Я как взгляну на нее, так и вижу всю нашу Россию. - Он немного помолчал. - Тяжелая у нее доля - стоять на таком месте...

- Да, среди огня...

Так и встретили они, разговаривая о березке, свое первое утро на переднем крае обороны.

XXI

Второе утро на передовой линии - праздничное утро 7 ноября - полк Озерова встречал тревожно: все знали, что гитлеровцы намереваются в этот день нанести удар на участке дивизии.

Лейтенант Матвей Юргин жил в центральном блиндаже взвода, где размещалось отделение Олейника. Пробудился он, по старой привычке, перед рассветом. Вокруг него на низеньких нарах в полной темноте всхрапывали под шинелями солдаты. С вечера они долго не спали - готовились к бою: чистили оружие, получали патроны, гранаты, бутылки с горючей смесью. Потом пришел политрук роты Гончаров поговорить о наступающем великом празднике. Бойцы долго вспоминали о том, как они хорошо встречали праздник в годы мирной жизни. Все так разволновались, что только к полуночи улеглись на покой.

Среди ночи неожиданно начался снегопад. Больше часа густой снег бил тяжело и косо, как ливень, а потом поднялась и зашумела вьюга. К рассвету она преобразила все подмосковные земли: плотно застелила снегом поля, замела овраги, завалила леса, все деревья с наветренной стороны - от комля до вершин - облепила снегом, как пластырем. Быстро и прочно установилась необычайно ранняя зима.

Боясь разбудить солдат прежде времени, Матвей Юргин сидел на нарах, не трогаясь, перебирая в памяти пережитое за лето. В блиндаже было душно от скопившихся в нем запахов потной одежды, сырой земли, хвои и прелой соломы. В углу блиндажа, в маленькой нише, тихо мерцала коптилка.

"В траншее-то как? - подумал Юргин. - Замело небось?"

Он осторожно выбрался с нар, поправил фитиль в коптилке, разжег дрова в камельке. За плащ-палаткой, которой был прикрыт вход в блиндаж, завьюженной по одному краю, послышался шум и скрип снега. Юргин отогнул немного край палатки и в снежной мгле увидел фигуру бойца с винтовкой.

- Живы? - спросил часовой. - А я слышу, дымком потянуло...

- Это ты, Медведев? Пуржит еще?

- Пуржит.

- Много намело?

- В траншее? - переспросил Медведев. - Да местами не пролезешь, товарищ лейтенант. Видите, какой я? - Он похлопал рукавицами. - И пуржит, и стужа лютая, сибирская, нагрянула.

- Спокойно?

- Пока спокойно.

Юргин подошел к нарам, потрогал Олейника.

- А? - вскочил тот, встревожась.

- Поднимай ребят! - приказал Юргин. - Надо выходить траншеи чистить, пока совсем не рассвело. Начнется бой - в снегу потонем. Поднимай живо. Я пойду остальные отделения подниму.

Взвод дружно вышел на очистку траншей.

Через полчаса от командира роты пришел посыльный - шустрый молоденький боец ростом не выше винтовки, весь облепленный снегом. Пробравшись в главную траншею, он натолкнулся на Умрихина, - крякая, тот кидал снег далеко за бруствер. Отряхиваясь, посыльный спросил петушиным голосом:

- Чистите?

- Али помогать пришел? - спросил Умрихин, не отрываясь от работы. Вставай тогда рядом. Снегу хватит.

- Я от командира роты, - обиженно, с ребячьей гордостью сообщил посыльный. - Где у вас комвзвода? Мне велено только передать приказ: до света очистить траншеи. А рыть мне тут некогда.

- Мы сами, парень, с усами, - ответил Умрихин. - Зачем нам твой приказ? Мы без приказу знаем. Отойди-ка ты, а то ненароком поддену на лопату да выкину к немцам.

Посыльный обиделся еще сильнее.

- Ты скажи, где комвзвода, а пугать тут нечего!

- Гребись, богатырь, вон туда, - указал Умрихин.

Посыльный передал Юргину еще один приказ: немедленно выслать от взвода одного бойца в штаб полка. Зачем это нужно было, посыльный не знал. Юргин отправил в штаб расторопного в любом деле Петра Семиглаза.

Вернулся Петро Семиглаз в то время, когда взвод закончил расчистку траншеи и бойцы, распарясь на работе, разошлись по своим блиндажам. Вернулся с туго набитым казенным мешком. Матвея Юргина не оказалось в блиндаже, а Петро Семиглаз, втаскивая за собой мешок, сообщил всему отделению:

- Эй, хлопцы, с якой я новостью! Всему взводу наш майор объявив благодарность. Ей-бо, нехай лопнут мои глаза! За що? А за тот самый снег. За то, шо вышли очищать без приказу. Поняв? Одно слово: инициатива!

- Зачем вызывали-то? - спросил Олейник от камелька.

- Обождите трошки, товарищ сержант, зараз сообщу. - Семиглаз подтянул мешок к нарам. - Так и сказав: передай, каже, мою благодарность, а в придачу - во!

На румяном девичьем лице Петра Семиглаза лукаво затрепетали беленькие ресницы. Развязав мешок, но не раскрыв его, он обернулся к столпившимся вокруг солдатам:

- Отгадай - шо?

- Может, добавка к этой, к эн-зе, - высказал предположение Умрихин; вечером был выдан неприкосновенный запас продуктов на двое суток, на случай длительного боя, но Умрихин успел уничтожить его за ночь. - Если добавка, то не вредит, даже неплохо...

- Ни, эн-зе получено, известно!

- Что же еще может быть?

Подняв палец. Семиглаз торжественно объявил:

- Подарки! От це шо!

- Опять ты брехать! Какие подарки?

- На, дывись! - Семиглаз раскрыл мешок. - Шо, бачишь? Подарки, хлопцы, подарки, да еще от самой Москвы! Э, хлопцы, тут и добра! О це праздничек у нас вышел! Ото ж справим мы именины родной нашей власти. Бачишь, яка забота о нас, хлопцы?

И Петро Семиглаз начал проворно выкладывать подарки на нары. Вокруг сбились солдаты. Привлекая внимание друзей к отдельным вещам, Петро то вертел их перед глазами, то встряхивал, как торговец, на ловкой руке, потом бросал в кучу, стараясь показать, что она все растет и растет. А подарков и в самом деле было много: шерстяные свитеры, перчатки, носки и шарфы, шапки и рукавицы, кисеты с табаком, портсигары и зажигалки, кульки с печеньем и конфетами, платочки, любовно расшитые девичьими руками...