Михаил Бубеннов - Белая береза

Проходивший мимо старик партизан, заметив, что Крылатов заинтересованно прислушивается к странным звукам, долетавшим с востока, остановился и пояснил:

- Ворон кричит.

Спускаясь в землянку командира отряда, Крылатов услышал шумные голоса партизан и неожиданно остановился перед дверью под навесом из еловых веток.

"Что тут случилось?"

Открыв дверь в землянку, Крылатов увидел, что она полна партизан, и тут же услышал приятный звучный женский голос, каких он не слыхал в лагере. В ту же минуту голос смолк и враз наперебой заговорили партизаны. Должно быть, только поэтому никто и не заметил появления Крылатова в землянке. Крылатов тихонько подошел к толпе и заглянул в круг.

За командирским столом, заставленным разной посудой, сидели две девушки. Они были хорошо освещены: из единственного окошечка напротив стола вливался поток утреннего солнечного света. Они были очень похожи друг на друга, несомненно, это были сестры. Младшая, смущенно оглядываясь, рдея, хлебала остывший суп, а старшая разговаривала...

Илью Крылатова поразила ее красота. Но он сразу и не смог бы сказать, в чем именно состояла ее красота, так поразившая его с первого взгляда. По отдельным возгласам партизан Крылатов понял, что женщина рассказывала о чем-то неприятном. Но, странное дело, по ее виду нельзя было определить, что она принесла в отряд неприятные вести. Несомненно, она была возбуждена, но Крылатову показалось, что возбуждена не только своим рассказом, а еще чем-то, что трудно было разгадать. И, может быть, именно эта вторая, непонятная причина ее возбуждения и делала ее необычайно красивой. Каким светом молодости было озарено ее открытое, с тонкими чертами, с чудесной веселинкой в каждой черточке лицо! И как блистали ее глаза!

- И нечего ждать, нечего! - говорила она резко, вероятно чего-то требуя, а сама вся светилась от непонятного возбуждения. - Они будут издеваться над народом, а вы молчать? Просто удивление! Рядом партизаны, а нам житья нет от немцев! Да на что это похоже? Нет, как хотите, Степан Егорыч, а это не дело!

Говоря все это, она поглядывала не только на Бояркина, но и на всех столпившихся вокруг стола партизан. Один раз она взглянула и на Крылатова; должно быть, чем-то он заинтересовал ее, и она, сказав несколько слов, опять посмотрела на него... Поймав ее взгляд, Бояркин оглянулся назад и увидел Крылатова.

- Слушай, товарищ начальник штаба, как у тебя дела? - спросил его Бояркин. - Все у тебя готово?

- Так точно, товарищ командир! - быстро ответил Крылатов.

- Ну, вот, - сказал Бояркин, обращаясь к Марийке. - Довольно горячиться. У нас уже все готово. Понятно?

XIV

Лагерь жил обычной жизнью. Куда-то уходила, растягиваясь цепочкой, группа партизан на лыжах. У продовольственного склада разгружали сани. На хозяйственной базе ширкали пилы и пели девушки. Все это было обычно. Ко всему этому Крылатов уже привык за неделю жизни в отряде. Но все это казалось ему теперь необычайно привлекательным, приятным для глаз и слуха. Он долго внутренне сопротивлялся необычному ощущению, только что властно захватившему все его существо, но в конце концов вынужден был признаться, что весь лагерь кажется ему теперь в другом свете потому, что в центре его стоит она, эта неизвестная ему женщина, и освещает его своей красотой.

Он попытался было разобраться в том, что именно так сразу и глубоко поразило его в незнакомке. Но тут же понял, что это бесцельное занятие, и сказал себе: "Все!" Мало ли женщин с черными глазами? Много. Но таких черных да таких живых и блестящих глаз очень мало. Мало ли красивых лиц? Но таких, как у этой, таких одухотворенных и озаренных светом молодости, с такими горячими, улыбчивыми губами, - таких немного... Большинство женщин нравятся тогда, когда узнаешь их хорошо, привыкнешь к ним, разглядишь их достоинства. Но что это за красота, если ее надо долго рассматривать? Нет, она должна быть видна с первого взгляда...

На главной площадке лагеря показался Костя и вместе с ним две незнакомки. Крылатов остановился и спрятался за молоденькой заснеженной елкой. И то, что увидел, ошеломило! Костя обнял сразу обеих красавиц сестер и что-то шепнул одной, затем другой... И сестры, разом отпрянув от него, захохотали на весь лес, затем бросились к Косте и с визгом начали дубасить его кулаками.

"Вот счастливец, белокурый бес!"

Около полудня Марийка и Фая собрались уходить домой. Узнав об этом, Крылатов отыскал Костю. Теперь Крылатов был очень рад, что судьба свела его в отряде прежде всего с этим "белокурым бесом": через него можно было познакомиться с Марийкой.

- Уходят?

- Сейчас уходят. А что?

- Я думал, они совсем в отряд пришли...

- Им пока нельзя.

Крылатов потоптался, пощелкивая каблуками.

- Давай закурим, а?

Долго курил молча, затем предложил:

- Пойдем, проводим их, а?

Костя улыбчиво и понимающе посмотрел на Крылатова. Приминая ногой цигарку, спросил:

- Слушай, товарищ начальник штаба, уж не понравилась ли тебе эта, которая постарше?

- А что?

- Тогда я тебе так скажу: лучше бы тебе все-таки уйти отсюда, сказал Костя вполне серьезно. - Попомни мое слово: наживешь себе беды. Если дрогнуло вот тут - лучше скорее уходи. Пропадешь ты пропадом, даю тебе честное комсомольское!

- Почему же это?

- Пропадешь! - Костя с сожалением посмотрел на Крылатова и даже покачал головой. - Она, товарищ лейтенант, замужем, я хорошо знаю ее мужа. Андреем его звать. Хороший парень. Вместе в одном батальоне служили. Сейчас он там, но скоро, конечно, будет здесь. Она его так любит, что тебе лучше и не подходить к ней. Тут, брат, один постарше тебя в звании подбивался к ней, да и получил от ворот поворот.

Крылатов нахмурился.

- Ну, а проводить-то можно?

- Смертник ты, товарищ лейтенант! - сказал на это Костя. - Ну что ж, идем!

XV

Вторую ночь Ерофей Кузьмич проводил в беспокойстве и без сна. Это беспокойство овладело стариком сразу, как только Лозневой покинул его дом. Ерофей Кузьмич все время вспоминал последний разговор с Лозневым о немцах и войне. "Э-э, старый дурак! - ругал он себя. - И дернуло же меня вести с ним такой разговор!" Старик думал, что Лозневой разгадал его до конца и только поэтому так неожиданно ушел из дома. А что таится в его темной душе? Ведь совсем недавно он притеснял Лозневого, выгонял из дома, заставлял батрачить... Разве Лозневой забыл все это? Разве ему трудно теперь, когда он у власти, отплатить старому дураку за все обиды? Вот сегодня утром, переночевав у Чернявкиной одну ночь, Лозневой неожиданно выехал в Болотное. А зачем? Может, только затем и поехал, чтобы выдать его волостной комендатуре? Думая об этом, Ерофей Кузьмич поминутно переворачивался с боку на бок, томимый предчувствием близкой беды.