Юрий Буйда - Домзак

- Я сообщил губернатору об этом прискорбном для всех нас происшествии, и губернатор просил, во-первых, передать вам свои искренние соболезнования, а во-вторых, взял это дело под личный контроль... Уважаемая Майя Михайловна, надеюсь, что этот удар судьбы...

Звук пропал. Байрон со страхом неотрывно смотрел на шевелящиеся губы мэра, но ничего не слышал. Он с усилием повернулся к Ниле - та отшатнулась, но тотчас выхватила из нагрудного кармана платок и протянула Байрону.

- У тебя кровь...

Он прижал платок к носу, запрокинул голову, ужас захлестнул его, встряхнул и отпустил.

Оливия вскрикнула, обернувшись на шум.

Байрон лежал лицом вниз на полу, далеко откинув руку с окровавленным платком.

Мэр запнулся, растерянно оглянулся. Его шофер и помощник подхватили бесчувственное тело и положили на диван у камина лицом вверх. Байрон закашлялся, лицо его мгновенно осунулось и побледнело, на губах лопнул кровавый пузырь.

- На бок! Боком положите! - закричала Майя Михайловна. - Он же кровью захлебнется! Врача!

Когда через полчаса Байрон пришел в себя и открыл глаза, он увидел доктора Лудинга, задумчиво разглядывающего эстамп на стене - маяк, кусочек побережья, парусник, пляшущий на волнах. Байрон скосил взгляд: у двери со сложенными на груди руками замерла Оливия, рядом с ней пристроилась на корточках Диана.

- Опять я в Домзаке, - попытался улыбнуться Байрон. - Привет, господин Лудинг!

- Привет, - тотчас откликнулся Лудинг, склоняясь к нему. - Почему ты вдруг вспомнил про Домзак?

- Ночью дед рассказывал про расстрел в Домзаке... в сорок первом... вспомнил твоего дедушку... Что это было? Обморок?

Лудинг оглянулся. Из-за его спины выплыло лицо матери - сухое, бесстрастное, с темными кольцами вокруг глаз.

- Что-то вроде обморока, - сказал Лудинг. - Нужно обязательно сделать энцефалограмму: уж больно напоминает приступ эпилепсии. У тебя когда-нибудь прежде бывали такие обмороки?

- Шутишь, Игорь. - Байрон приподнялся на локтях. - Дослужился б я до подполковника с эпилепсией.

- Ранения? Контузии?

- Обе легкие. Одна в Афгане, другая в Чечне. Ранения - конечно... Два в Афгане, одно в Чечне. Но никаких черепно-мозговых травм в послужном списке не имею. Сушь в горле - дайте выпить чего-нибудь.

Присев на корточки перед кроватью, Диана протянула ему стакан. Доктор перехватил стакан, попробовал и только после этого отдал Байрону.

- Извини, но тебе сейчас воздержаться бы от алкоголя. Я помню, как у тебя года три-четыре назад сердце прихватило - едва откачали. Гипертонический криз - а тоже ведь, казалось бы, ни с того ни с сего.

- Это мой личный чеченский синдром. Когда я на мине подорвался, меня из-под обстрела долго вытаскивали, там чеченские снайперы работали. Разведчики ногу перетянули, кровотечение остановили, но боль была - не передать... отвык... Ну они мне и вкатили дозу морфина. В Чечне ведь все можно достать... А потом в госпитале, уже после операции...

- Тоже морфин?

- У медсестрички выпросил. Мочи не было терпеть.

Байрон залпом осушил стакан, поставил вверх дном на салфетку, которой была застелена тумбочка. Только сейчас он сообразил, что его перенесли на второй этаж.

- Как самочувствие?

- Вялость. Усталость. Немножко будто подмерз. Долго я был в отключке?

- Полчаса. Давление подпрыгнуло, но сейчас в норме. Однако с этим, Лудинг кивнул на стакан, - не шути.

- Ага. Голова тяжелая-претяжелая. Можно я немножко посплю?

- Поспи. - Лудинг встал. - Может, тебе укольчик сделать? Анальгин с димедролом - легко и приятно. И это не морфин.

- Морфин я всего три... ну четыре раза получал... Сердце стало барабанить - испугался. Так что не надо мне сейчас ничего. Да я и так почти сплю. Вы идите, идите... Игорь, а ты подожди. - Когда женщины молча покинули комнату, он спросил, слегка понизив голос: - Расскажи про деда.

- Его уже увезли в морг, там им, наверное, уже занялись патологоанатомы. Что же тебе сказать... Слева от входа во флигель стоит бочка с дождевой водой - в ней обнаружили топор.

- Тот самый?

- Что значит - тот самый?

- Дед на кой-то черт держал рядом с кроватью топор с широким лезвием на длинной рукояти. В бочке с водой... Значит, пальчики не найдут.

- Возможно, этим топором его и убили. Во всяком случае, мы взяли несколько проб воды из той бочки: хорошее оборудование обнаружит растворенную в воде кровь, даже если там хотя бы одна молекула болтается. А у нас хорошее оборудование. Останется выяснить, чья это кровь. На это, как тебе, наверное, известно, ответит анализ ДНК.

- А такое оборудование у вас есть?

- Откуда! Пошлем в область, если потребуется. Орудовал очень сильный человек. Голову отсек с одного удара. Второй удар пришелся на левое подреберье. Смерть наступила предположительно между тремя и пятью часами. Трупные пятна уже появились.

- Мы разговаривали с ним до трех часов. То есть когда я вернулся в дом, часы в его кабинете пробили три.

- Ну это уже не по моей части. Спи, Байрон. Впереди у тебя тяжелый день.

Едва дверь за ним захлопнулась, как Байрон схватил валявшуюся на полу куртку, вытащил фляжку и вылил содержимое в стакан. Не сводя взгляда с двери, выпил до дна. Натянул одеяло до подбородка и закрыл глаза. Игорь Лудинг, младший внук того Лудинга, который свидетельствовал смерть расстрелянных в Домзаке. Дед рассказывал, что встретились они уже после смерти Сталина. Лудинг провел всю почти войну на фронте, после служил по госпиталям, потихоньку свихиваясь, и был уволен в запас по выслуге лет. Вернувшись в Шатов, устроился терапевтом в больнице. При первой же встрече дед на радостях выпил, врач отказался - Лудинг понес какую-то ахинею насчет тайны половой жизни товарища Сталина. Он не мог допустить, что половой акт вождя с женщиной происходил так же, как и у прочих смертных. Ну никак не мог отец народов и генералиссимус всея Руси просто так взгромоздиться на женщину. Не мог, потому что не мог ни за что. Происходило все как-то иначе. И женщина должна быть как-то специально подготовлена. Но как? Что это были за женщины? Тавлинский сначала с раздражением, а потом с нарастающим смехом выслушивал всю эту белиберду, наконец не выдержал - расхохотался. Лудинг обиделся. Виделись они редко. Но до самой смерти старого врача Тавлинский окольными путями подбрасывал ему деньжат. Благодаря Тавлинскому же сын Лудинга, опираясь на связи старика с некоторыми московскими банкирами, основал свой ортопедический центр, а сейчас вот строит еще и центр психологической реабилитации для инвалидов. Именно он посоветовал Байрону того немецкого врача, который снабдил "господина полковника" чудо-протезом за немалые, впрочем, деньги. Внуки тоже вышли в люди: Игорь стал врачом, Герман занимал какой-то важный пост в фирме Тавлинских.