Владимир Буковский - И возвращается ветер

Появилась даже своеобразная радиоигра. Люди приезжали из далеких уголков в Москву, чтобы сообщить нам о своих бедах, а потом спешили обратно - послушать о них по Би-Би-Си, ?Свободе?, ?Немецкой волне? и, изумленно разводя руками, говорить соседям:

- Во черти! И откуда они все знают в своем Лондоне (или Мюнхене, Кельне)?

Это устрашало сильнее жалобы Брежневу. Какие-то бабки уговаривали меня, поймав в подъезде, помочь им добиться ремонта крыши.

- Пусть их по Бибисям раскритикують, сразу зашевелются. А то три года не допросимся!

Казалось, никто уже не может остановить этого процесса, и вполне реальными выглядели прогнозы Амальрика на 1984 год.

Но не дремали и власти. Дело даже не в том, что сотни людей оказались за решеткой, лишились работы и средств. Это метод традиционный, он скорее увеличивал число участников движения, вынуждая протестовать ближайших друзей, родственников, сослуживцев. Для сильно нуждавшихся и для семей политзаключенных собирались пожертвования, работал своего рода Красный Крест. Кандидаты наук, инженеры устраивались дворниками, грузчиками, подсобными рабочими. А в лагерях, как бы ни было худо, тоже нарастала кампания борьбы - голодовки, письма протеста. В конце концов из лагерей выходили, когда кончался срок. Нет, не это было самое страшное.

Процессы 68-69-го годов были настолько разоблачительны, получили такой колоссальный резонанс в мире, что власти не могли больше позволить себе этой роскоши. Они пытались увозить из Москвы судить куда-нибудь поглуше, где нет иностранной прессы и толпы сочувствующих. Стали лишать наших адвокатов ?допуска? или вообще выгоняли из адвокатуры, наконец, впервые стали давать по ст. 190 ссылку, хоть такая мера статьей не предусмотрена, словом, делали все, чтобы заглушить гласность. Ничего не помогало. Тут-то и появился вновь на сцене мой старый знакомый, Даниил Романович Лунц - чистых дел мастер. Вспомнили наконец про него - дождался.

В сущности, участники движения с их четко выраженной правозащитной позицией и непризнанием советской реальности были необычайно уязвимы для психиатрических преследований.

Я легко представлял себе, как Лунц, потирая ручки, квакает своим большим ртом:

- Скажите, а почему вы не признаете себя виновным? И все юридические разработки, ссылки на статьи, конституционные свободы, отсутствие умысла то есть вся гражданско-правовая позиция, убийственная для следствия, моментально оборачивается против вас. Она дает неопровержимую симптоматику.

Вы не признаете себя виновным - следовательно, не понимаете преступности своих действий; следовательно, не можете отвечать за них. Вы толкуете о Конституции, о законах -но какой же нормальный человек всерьез принимает советские законы? Вы живете в нереальном, выдуманном мире, неадекватно реагируете на окружающую жизнь.

И конфликт между вами и обществом вы относите за счет общества? Что же, общество целиком не право? Типичная логика сумасшедшего.

У вас не было умысла? Выходит, стало быть, вы не способны понять, к чему ведут ваши действия. Даже и того не понимали, что вас обязательно арестуют.

- Ну, хорошо, - дальше квакает Лунц, - если вы считаете, что вы правы, почему же тогда вы отказываетесь давать показания на следствии?

И опять крыть нечем - мнительность, недоверчивость налицо.

- Зачем же вы всё это делали? Чего вы рассчитывали достичь?

Никто из нас не ждал практических результатов, не в том был смысл наших действий, и с точки зрения здравого смысла такое поведение было безумным.

Как и раньше, удобно с марксистами - у них явный бред реформаторства, сверхценная идея спасти человечество. Еще проще с верующими. С ними тоже всегда было просто, как и с поэтами, - очевидная шизофрения.

Теоретическая ?научная? база уже давно была готова, еще в хрущевские времена. В условиях социализма - утверждали ведущие психиатры страны - нет социальных причин преступности, и, значит, любое противоправное деяние уже психическая аномалия. При социализме нет противоречия между установками общества и совестью человека. Бытие определяет сознание - выходит, не может быть сознания несоциалистического. Не то, что при капитализме. Но за эти годы психиатрический метод получил детальную разработку. Прежде всего старый, испытанный диагноз - паранойяльное развитие личности.

?Наиболее часто идеи ?борьбы за правду и справедливость? формируются у личностей паранойяльной структуры?.

?Сутяжно-паранойяльные состояния возникают после психотравмирующих обстоятельств, затрагивающих интересы испытуемых, и несут на себе печать ущемленности правовых положений личности?.

?Характерной чертой сверхценных идей является убежденность в своей правоте, схваченность отстаиванием ?попранных? прав, значимость переживаний для личности больного. Судебное заседание они используют как трибуну для речей и обращений?.

(Это профессора Печерникова и Косачев из Института Сербского.)

Ну и, конечно, жалобы на преследования со стороны КГБ, на обыски, слежку, прослушивание телефонов, перлюстрацию, увольнение с работы - это чистая мания преследования. Чем более открытой, гласной является ваша позиция, тем очевиднее ваше безумие.

Но было и новое. К концу 60-х школа Снежневского прочно захватила командные посты в психиатрии. Концепции вялотекущей шизофрении, той самой мистической болезни, при которой нет симптомов, не ослабляется интеллект, не изменяется внешнее поведение, - стала теперь общепризнанной, обязательной.

?Инакомыслие может быть обусловлено болезнью мозга, - писал профессор Тимофеев, - когда патологический процесс развивается очень медленно, мягко (вялотекущая шизофрения), а другие его признаки до поры до времени (иногда до совершения криминального поступка) остаются незаметными?.

?Поскольку именно этому возрасту (20-29 лет. - В. Б.) свойственны повышенная конфликтность, стремление к самоутверждению, неприятие традиций, мнений, норм и т. д., это является предпосылкой создания мифа о том, что некоторые молодые люди, которые в действительности больны шизофренией, напрасно помещаются в психиатрические больницы, что они содержатся там якобы потому, что ?думают не так, как все?.

В свое время еще Лунц, в одной из наших бесед в 66-м году, говорил вполне откровенно:

- Напрасно ваши друзья за границей поднимают шум из-за наших диагнозов. При паранойяльном развитии личности по крайней мере лечить не обязательно. А чего вы добьетесь? Чем больше будет протестов, тем скорее все перейдет к Снежневскому - он же мировая величина, признан за границей. А шизофрения - это шизофрения. Ее нужно лечить и весьма интенсивно. Мы вот боремся с влиянием школы Снежневского, как можем, а вы нам мешаете.