Михаил Анчаров - Самшитовый лес. Этот синий апрель... Золотой дождь

- Шура… что вы обо всем этом думаете как биолог? - спросил Толя.

- Оставьте меня в покое! - закричал доктор Шура. - Оставьте! - И выскочил, хлопнув дверью.

- Вдали от тебя я тоскую, - сказала Вика. - А вблизи я заболеваю от твоих фантазий…

- Вы считаете, он на них права не имеет? - спросил Дунаев.

- Он не имеет права подчинять им свою жизнь и мою.

- А ты не подчиняйся, - сказала Нюра. - Вот бог, а вот порог. Ты ему не годишься.

- Нюра! - сказал Дунаев.

- Жизнь состоит из времени, - промямлил Сапожников.

- Опять вы за свое, - рассердился Филидоров. - Толя, налейте ему боржому.

Тогда Вика перестала расчесывать волосы и приготовилась скандалить. Филидоров и Толя демократически ушли, а Дунаев остался. Он эти дела вот как знал. У него у самого этот симбиоз распадался тыщу раз из-за Нюриных фантазий.

- Я сейчас приберу, - сказала Вика.

- Сама приберу, - сказала Нюра.

- Ну что ж… тогда я уйду.

- Ага… Ступай, - сказала Нюра.

- Ладно… - Сапожников махнул рукой. - Ладно. Иди.

- Ты меня неверно понял, - сказала Вика.

- Я тебя верно понял.

- Я ухожу потому, что с тобой я становлюсь такой же сумасшедшей, как ты.

- От себя далеко не уйдешь.

- Поцелуй меня, - сказала она, - сейчас или никогда.

- Не хочется.

- Не сдавайся, Сапожников. Я тебе не гожусь, - сказала Вика. - Ни за что не сдавайся.

И ушла.

Легко сказать, не сдавайся. Пожить бы немножко просто так, как трава растет.

- Ишь чего захотел, - сказал Дунаев.

Нелеп и смешон был Сапожников до удивления. Он был похож на человека, который удачно идет по утонувшим в воде камушкам, в полной уверенности, что идет по воде и что, стало быть, вообще по воде ходить можно, и он удивляется, почему это другие люди не ходят по морю, аки посуху.

Раздался звонок в дверь, и Филидоров с Толей все же вернулись. Но без доктора Шуры.

Филидоров и Толя топтались в ночном дворе, чтобы не мешать Вике скандалить с Нюрой из-за Сапожникова. Потом из подъезда пробежала Вика. Наверно, и им пора было по домам, но что-то их удержало.

Филидоров припомнил, как на диспуте Сапожников кинул цитату из Менделеева - лучше какая-нибудь гипотеза, чем никакой.

И, вспомнив Сапожниковы бредни, Толя и Филидоров подумали - чем черт не шутит? И вернулись.

Ну а потом, как уже рассказано вначале, сели пить чай. Вошла летающая собака. О ней высказались разноречиво, и Сапожников, грубо нарушая приличия, ушел спать.

Вечерок не получился.

- Вы с ним не так разговариваете, - сказал Дунаев. - Это все бесполезно. Когда с ним так разговаривают, он становится тупицей.

- А он и в детстве был дефективный, - сказала Нюра.

- Какой?

- Дефективный.

- А как с ним разговаривать? Как?!

- А вы его разжалобите.

- Что?

- Ну да… - сказала Нюра. - Слезу подпустите… Он жалостливый.

- Чушь какая-то, - нахмурился Толя. - При чем тут жалость?

Жалости в науке не место.

- Место, место, - сказал Дунаев. - Вы ему растолкуйте, кому без этой вашей штуковины не жить… Он и раскиснет… Он вам враз все придумает.

- Детский сад!

- Это точно, - сказал Дунаев.

- Погодите, - повеселел Филидоров. - Тут что-то есть.

- Вы ешьте компот… Он пастеризованный, - убедительно сказала Нюра.

И теперь Филидоров после слов Нюры понял так, что все сапожниковские теории - потому что он ученых пожалел, так, что ли?

Но если нужна гипотеза, которую мог бы понять и ребенок, то, может быть, ее и должен высказать ребенок, подумал Филидоров и пошел будить Сапожникова.

- Вставайте… - сказал он, - потолкуем… У меня самолет в два ноль-ноль…

Сапожников открыл глаза.

- Нужна гипотеза, которую бы понял ребенок, - сказал Филидоров.

- А что? - спросил Сапожников. - Вы бы тогда хорошо жили?

- Наверно.

- Это можно.

Филидоров подмигнул Толе.

- Что можно? - спросил Толя.

- Можно сделать, - сказал Сапожников. - Можно сделать гипотезу, которую поймет ребенок.

Филидоров засмеялся.

Тут вошел Дунаев и сказал, что звонил доктор Шура, очень веселый, и просил передать Сапожникову, что он знает, кто такой Сапожников.

- Ну и кто же он такой? - спросил Филидоров.

- Летающая собака.

- Оставьте меня в покое! - закричал Толя рыдающим голосом доктора Шуры. - Оставьте меня!

И они уселись потолковать.

Вот уже Нюра ушла спать, доверившись тем, кто остался додумывать тайны до конца и посильно.

Никого лишнего в квартире Дунаевых.

Остались четверо, которые не боятся, и пожилая женщина, которая знает то, чего этим четверым вовек не узнать, потому что они знают умом, даже иногда сердцем, если повезет, а она знает, потому что знает.

Есть такое знание, когда доказывать ничего не надо.

- Ну, Дунаев, - сказал Сапожников, - они хотят гипотезу, понятную ребенку…

Ладно, выручай. Есть такая гипотеза. Но я ее на тебе попробую.

- Дурацкая твоя привычка лезть туда, где ты ни хрена не смыслишь, - сказал Дунаев.

- А я и не лезу. Однако есть область, где все смыслят более или менее одинаково.

Кроме полных кретинов.

- Какая же это область?

- Область здравого смысла.

- Вот как раз тут у меня большие сомнения, - ухмыльнулся Филидоров.

- Скажи, Дунаев, если два авторитета утверждают противоположное, имею я право не поверить им обоим?

- Можешь. А конкретно?

- Один великий ученый сказал, что свет - это частицы, а другой великий ученый сказал, что свет это волна. -…Я в физике ничего не смыслю.

- Да не в физике, а в здравом смысле, - сказал Сапожников. - Два авторитета не сговорились - можешь ты им не поверить обоим?..

- Так и не сговорились? - спросил Дунаев.

- Фактически нет. Просто порешили считать, что у света есть признаки и волны и частицы. Порешили - и точка.

- Но ведь, наверно, это установили?

- Ага, - сказал Сапожников. - Но не объяснили, как это может быть.

- А ты объяснил?

- А я объяснил.

- Кому?

- Себе, конечно… Жить-то ведь как-то надо? - сказал Сапожников.

- Ну и как же ты объяснил? - спросил Дунаев.

- Свет не иллюзия… - сказал Сапожников. - Это штука материальная. Это установлено. Давление света и прочее. Значит, это какое-то состояние вещества.

Значит, должно быть вещество, у которого возникло состояние под названием "свет".

И у этого состояния две характеристики - он и на волну похож, бежит, как волна, частота колебаний и амплитуда… слово "амплитуда" понятно?

- Слово "амплитуда" понятно, - сказал Дунаев.

- Ну вот… он и на частицу похож, свет… бьет порциями, квантами… Слово "квант" слыхал?

- Слыхал.

- Ты на бильярде играешь?

- Малость.

- Если шары поставить вдоль борта и по последнему вдарить, что будет?

- Первый отлетит.

- А остальные? - спросил Сапожников.

- На месте останутся… А что?

- Ага… - сказал Сапожников. - Остальные стукнутся друг об друга и на месте останутся… По ним пробежит дрожь, то есть волна, а отлетит только последняя порция, то есть шар.