Михаил Анчаров - Самшитовый лес. Этот синий апрель... Золотой дождь

И такая сила была в ней, шестнадцатилетней, что гости начали барахлить ногами и стульями и выползать в двери, а потом на кухню, на лестничную площадку, а потом кто во двор допевать песни, а кто по квартирам, спотыкаясь на лестницах. А Нюшка все сидела за столом и смотрела в окно, и рот у нее был полуоткрыт.

И за столом остался только дед Филиппов, общий предок всех Филипповых по боковой линии, балагур и пьяница, он торговал на Преображенском рынке нереальными конями, а потом на Колхозном рынке возле стадиона "Лесдрев", что у каланчи, а теперь всюду развивалось народное искусство, и деда взяли консультантом Загорского дома игрушек, и убили двух зайцев сразу - очистили колхозный рынок от рассадника дурного ремесленного вкуса и приобрели для Дома игрушек великого мастера по народной деревянной резьбе. Теперь дед сидел за столом и смотрел на Нюшку соображающими глазами. А потом он засмеялся.

- А ты чего? - спросила Нюшка.

- Минога, - сказал дед задумчиво.

- Чего?

- Минога, говорю, - сказал дед. - На миногу ты похожа. Рыба такая есть. Чистая минога.

- Давай отсюдова, - сказала Нюшка. - Расселся, пьяница. - И вдруг быстро поднялась. - Куда?! - спросила она. - Ку-уда?! Сейчас милицию позову.

- Зови, - сказал дед.

Потому что он не пошел в дверь, а кряхтя лез через окно на потеху молодому населению, которое толклось у котельной.

- Ворам дорогу показываешь? - спросила Минога и оглядела стоящих под окном. - Иди, где все ходят, - и дернула его за руку.

- А я сроду там не ходил, где все ходят, - угрюмо сказал дед.

Он сидел верхом на подоконнике и тоже поглядывал на всю честную компанию, ожидавшую событий чрезвычайной важности.

Потому что дед - это крепкий орешек, это вся старая Благуша, ее живой символ, ее вольница, ее дух, мечтательный и отчаянный, ее настырность и выдумка. А в Миноге хотя и увидели незнакомую еще силу, однако сомневались, что и деда она сощелкнет, как сощелкнула пустяковых своих гостей.

Но тут к котельной подошел домоуправ, и все поняли, что дед проиграл. Потому что не было еще такого домоуправа, который любил бы деда Филиппова.

- Это еще что такое? - спросил домоуправ.

- Домоуправ, называется, - сказала Нюшка. - Я вот скажу куда следует, какие у вас порядки.

И это было сказано таким манером, что домоуправ встрепенулся, как полковая лошадь при звуке трубы.

- Гражданин Филиппов, - строго сказал домоуправ.

Нюшка опять взяла деда за рукав.

Она была сильнее всех. Свое незапятнанное пролетарское происхождение она только что получила в наследство, и оно было неотменимо, так как дядя Вася-то умер, а у деда, наверно, и происхождения никакого не было. У него, может быть, было дворянское происхождение. Ведь знали же про него, что он, богохульник, дважды в год - 29 января и 10 февраля по старому и по новому стилю - ставил здоровенную свечу в Елоховской церкви в память болярина Александра Сергеевича Пушкина, невинно убиенного. Хотя с другой стороны, нельзя же считать, что ты происходишь от того, кого любишь.

Тому, что говорил дед Филиппов, на Благуше хотя и со смешком, но верили свято - все, что он говорил, подтверждалось на практике. Дед жил так долго, что обычно заодно доживал и до подтверждения своих прогнозов, а это не каждому дано.

Поэтому про него говорили, что дед "может".

Например, дед предсказывал, что будет революция, когда еще германская война не начиналась, а был финансовый бум, или, как теперь говорят, экономическое чудо, и каждый мог заработать, и на Благуше появилась праздничная одежда, и у баб козловые сапожки и шали со стеклярусом, и было что выпить и чем закусить, и бублик стоил полкопейки. И строились доходные дома, и Благушинская больница с чугунной решеткой - модерн - переплетающиеся лилии и жеманные чугунные ленты, и синематограф "Сокол", где крутили фильму про любовь скрипача из народа, загубленного небрежной женщиной в мехах, и фильму про бегство графа Толстого от жены-графини - умирать на железнодорожном полустанке, заснятую фирмой Патэ. А "Разбойник Антон Кречет" и "Нат Пинкертон" стоили по четыре копейки за выпуск, и возле Введенского народного дома начали строить завод электрических лампочек в виде рыцарского замка с башнями. И все равно дед тогда сказал:

- Похоже, что скоро революция будет почище, чем в пятом годе.

И это помнили поредевшие в гражданскую войну старожилы.

Так что деду надо было доверять.

На Благуше не любили постановлений о человеке - хороший, плохой, глупый, умный и прочее. На Благуше долго прицеливались, а потом давали прозвище. И это уже на всю жизнь.

Поэтому, когда дед обозвал Нюшку миногой, все поняли - тут дело непросто.

А тогда слово "простой" стало синонимом слова "хороший". Кто простой, тот хороший, а кто непростой, тот плохой человек, который чего-то там темнит, наводит тень на плетень, много на себя берет.

И вдруг застрявший в окне дед Филиппов услышал разговор. В разговоре участвовали домоуправ - мужчина с эскимосским профилем и две женщины-активистки, которые состояли в комиссии (какая комиссия - никто не знал, но только так и говорили - "комиссия", "вот комиссия придет", "нужно вызвать комиссию").

Дед услышал, как они сказали:

- Мы люди простые.

И захохотал.

- Это вы-то люди простые, о господи!

А они-то думали, что он давно пьяный - принял свои шестьсот и остекленел.

Все было гладко до этого момента, а тут вдруг не заметили, как получился спор.

До этого были поминки как поминки, а тут вдруг стали принципиальными. "Принципиально" - любимое слово нового домоуправа: "принципиально я за", "принципиально я не против", "я возражаю принципиально".

Прежний домоуправ был жулик, это все понимали, и никто его добром не поминал, покойника, - сам себя укатал в могилу и Чирея погубил. Он был непринципиальный, а этот - принципиальный. Тоже, конечно, жулик, но в такой области, где его и не уловишь. Тот был попроще, у того все было понятно - бочкотара, тес, толь для сараев - в общем, до первой ревизии. А у этого какая могла быть ревизия, если он жульничал в области идей и лозунгов. Ну, короче говоря, этот домоуправ мог найти крамолу даже в манной каше.

И вот дед Филиппов высказался:

- Какие же вы простые, о господи! - и грубо захохотал.

И это был такой живой хохот, и так он выпадал из всего, что происходило на принципиальных поминках, что домоуправ только посмотрел на двух женщин из комиссии, и они определили деда:

- Пьяница.

А пьяница - это не принципиально. На пьяницу есть милиция и начальник райотдела Соколов.

И тут к окну протиснулась Зинка Баканова.

- Нюша, не тронь деда, - сказала она.

Она была некрасивая. У нее был курносый нос и большой нахальный рот, как у всех Бакановых, - там были еще три брата: двое старших и один младший, и никакой неопределенности не было в судьбе этой семьи - завод "Мостяжарт" или "АТЭ-1", металлисты, слесаря или лекальщики - как только подрастут и перебесятся, отгуляют свою весну со шпаной, отпоют меланхолические песни, отдежурят с папиросками на углу Майорова и Семеновской, возле пожарного сигнала со стеклышком.