Ю. Бондарев - Повести

- Оставьте меня в покое, товарищ майор! - огрызнулся растерянным голосом Касьянкин. - Товарищ член Военного совета, майор Божичко не имеет права мною командовать и упрекать тылом…

- Вы еще здесь, Касьянкин? - проговорил Веснин. - Почему именно здесь?

Всегда расположенный к простоте и легкой иронии общительного Божичко, он не остановил внимания на его ерничестве, а после разговора с Осиным, после мучительной новости, внезапно и резко оголившей судьбу сына Бессонова, увидев Касьянкина, подумал только о том, что Осин еще не уехал с НП. И когда Касьянкин сполз на животе с бруствера, обиженно поддергивая ремень, отряхиваясь, Веснин сказал непривычным тоном приказа:

- Слушайте внимательно, Касьянкин. Немедленно - к полковнику. Он ждет вас в артиллерийском блиндаже. В конце траншеи. И немедленно назад, в штаб армии. Идите. Бегом!

- Есть бегом, товарищ дивизионный комиссар! - явно обрадованный, воскликнул Касьянкин. Он воспринял этот приказ как спасительное облегчение и, козырнув, неуклюже бросился в озаренный ракетами ход траншеи.

- Что в самом деле стряслось, товарищ дивизионный комиссар? - посерьезнев, произнес Божичко. - Или секрет?

Веснин сказал:

- Ваш юмор, Божичко, могу понять я, потому что знаю вас. Но не очень надейтесь, что поймут все. Известно ли вам, что есть люди, которые воспринимают шутки слишком серьезно?

- Спасибо, товарищ дивизионный комиссар. Но мне чихать на этих серьезных, простите! Моя анкета чиста, как стеклышко! - бедово сказал Божичко. - Один на белом свете как гвоздь. И прекрасно. Терять абсолютно нечего, кроме шпал в петлице. А Касьянкин - лапоть и лопух, работает как колун, даже смех берет. Рассчитывает на родственность адъютантских душ.

- То есть? - не понял и нахмурился Веснин. - Именно?

- Ба-альшой сундук, товарищ дивизионный комиссар, - засмеялся Божичко. - Но с любопытством… Он мне: «Как живете с командующим, ничего генерал-то, сапоги не заставляет снимать? Водку втихаря не глушит?» А я ему: «Ты стихи про "Убей немца" знаешь? Автомат умеешь держать? Как оружие приспособляют - под мышкой или ниже поясницы?» Он опять: «Мрачноват очень генерал-то, как с комиссаром-то, дружки или в контрах?» Прелестно и откровенно поговорили, товарищ дивизионный комиссар!

- Бессонов там? - спросил Веснин, глядя в ту сторону траншеи, где возникали и истаивали при опадающем свете ракет фигуры людей, и пошел по траншее, но, против воли, он замедлял шаги и вдруг остановился в нише для буссоли, потому что не в силах был сказать Бессонову то, что знали полковник Осин и он, член Военного совета, то, о чем Бессонов никак не подозревал: о противоестественно страшной судьбе того остриженного, с вымученной улыбкой мальчика, его сына, который не был убит, а жил в плену уже несколько месяцев.

«Он может спросить о причине приезда Осина. Что я отвечу? Подойти сейчас и в глаза ему лгать? - думал Веснин. - Каковы же будут тогда наши отношения дальше? Нет, не могу подойти к нему и делать вид, что ничего не произошло. Между нами должна быть абсолютная искренность и честность… Но язык не повернется сказать ему сейчас о сыне, не могу…».

Веснин чувствовал, что именно непроходящие непростота и натянутость в отношениях с Бессоновым не давали ему никакого права дипломатично изворачиваться, он не должен был что-либо смягчать, уходить от главного - и, так стоя в нише для буссоли, он испытывал отвратительно жгучий стыд в душе.

- Петр Александрович! - Веснин неожиданно для себя вышагнул из ниши, быстро подошел к Бессонову, окруженному возле стереотрубы офицерами. - Петр Александрович…

- Вот вы мне и нужны, Виталий Исаевич, - сказал Бессонов и выпрямился у стереотрубы, носовым платком вытер исколотое снежной крошкой лицо. - Триста пятая вступила в бой. Посмотрим теперь, как сложится. Но главное вот что… - Он все обтирал лицо носовым платком с видом рассеянной раздумчивости. - Главное теперь - танковый и механизированный корпуса. Поторопить их, всеми силами поторопить! Попросил бы вас, Виталий Исаевич, поехать навстречу танковому корпусу в район сосредоточения и, если не возражаете, пока оставаться там для более успешной координации действий. Считаю это необходимым. Вы, кажется, любите танкистов, насколько я помню?

И Веснин, с подкатившим к горлу клубком, еле сумел ответить:

- Я все сделаю, Петр Александрович… Выеду немедленно…

- Поезжайте. Только почаще оглядывайтесь в станице: положение на северном берегу не восстановлено.

…Когда Веснин подошел к тому месту в траншее, где только что встретил майора Божичко, тот, по-прежнему лежа на бруствере, стрелял; от автоматных очередей ходило его плечо, съезжала на затылок шапка.

- Майор Божичко, вы мне нужны!

Божичко обернулся на оклик, примял на затылке шапку ударом руки, выкрикнул с радостным азартом:

- Плотненько окружают фрицы! Подъезжают на бронетранспортерах и расползаются, как клещи! Слушаю, товарищ дивизионный комиссар!

Веснин стоял в траншее, наклонив голову.

- Послушайте меня, Божичко, я сию минуту должен ехать в танковый корпус. Не забывайте об одном: как зеницу ока берегите командующего. Советую быть поближе к нему.

- Ясно, товарищ дивизионный комиссар. - И Божичко, опустив автомат, переспросил: - Сейчас едете? Простите, но не очень ли будет сейчас!.. По высоте-то вроде отовсюду лупят.

- Со мной поедет полковник Осин и охрана. - Веснин легонько потряс Божичко за плечо. - Пустяки. Тем же путем, которым Осин проехал. Все будет как надо, Божичко. Похуже бывало…

- Ни пуха ни пера, товарищ дивизионный комиссар! Тогда Веснин улыбнулся, махнул рукой:

- К черту, к черту, ко всем чертям, Божичко!

Полковник Осин и Касьянкин сидели в артиллерийском блиндаже за столом и оба, вслушиваясь в стрельбу, ждали чего-то в хмуром молчании. Веснин, переступив порог и не выказывая спешки, с изучающей неторопливостью оглядел мгновенно вскочившего Осина, сказал незнакомо властным тоном:

- Мне с вами по дороге, полковник Осин. В станицу Григорьевскую. Где стоит машина? Возьмите охрану!

- Я рад, товарищ дивизионный комиссар… очень рад. Спасибо. Машины замаскированные, стоят в сарае, под высотой, спасибо… - заговорил удовлетворенно Осин, взял со стола кожаную полевую сумку, спросил не без осторожности: - А как… генерал Бессонов? Он как же? Остается здесь?

Веснин не выдержал:

- Вы что, так и убеждены, что я еду с вами в целях личной безопасности? Неужели вы в этом уверены?

- Товарищ дивизионный комиссар, - Осин обиженно смежил белые ресницы, - напрасно вы на меня сердитесь. Думаю, вы застанете члена Военного совета фронта на энпэ армии. И он сам выскажет вам свое беспокойство.

- Не медлите, Осин. Ведите к машине!

- Поедем через северо-западную окраину, на проселок, - сказал Осин. - Там пока свободно.