Константин Ваншенкин - Как соловей лета

Но между ними и мной еще шуршали Колины лыжи, и свистел, толкал меня в спину его голос: «Давай, давай! Молодец!»

И я всем телом слушал этот жуткий вой и этот свистящий голос, и мчался, мчался, потому что я хотел жить, видеть мать и отца, ходить в школу. Я жаждал, я желал, я ждал этого, может быть, как соловей лета. Как соловей лета. Как соловей лета. Даже сильней.

Я мчался и мчался, весь мокрый, сосны уже начали редеть, а огней поселка все не было видно, и тут лыжи у меня разъехались, я едва устоял. Это я вылетел уже на улицу, утоптанную и укатанную до каменной твердости зимнюю улицу поселка. Не дорогу, а именно улицу, потому что в тех краях выпадает немного снегу и он весь утрамбовывается ногами, полозьями и шинами – вся площадь поселка.

Мы ворвались в поселок и лишь теперь заметили это. Электричество опять было отключено, в замерзших окнах слабо светились керосиновые лампы. Юрка и рыжий ждали нас.

Мы медленно поехали к нашему дому. Ноги наши разъезжались, мы просто шли, стуча лыжами и не замечая этого. Мы не замечали и того, что молчим.

И тут дали опять ток, и разом ярко зажглись все окна и фонари на улицах.

1969