Сергей Довлатов - Иностранка

– Все очень просто. Посмотри на женщин. Особенно тех, что помоложе. Они же все без лиф– чиков разгуливают. Чтобы сквозь одежду все это просвечивало. Ты заметил?

– Допустим, – говорю.

– Я долго наблюдал и вдруг… – Поменьше иаблюдай, – успела вставить Муся.

– Я долго наблюдал, и вдруг меня сегодня осенило. Все это хорошо для молодых. А кто постарше, тем обидно. Им тоже хочется, чтоб все просвечивало. И чтоб при этом. совершенно не болталось. И я придумал, – Рафа торжествующе возвысил голос, – как этого добиться.

– Ну?

– Прошу внимания. Старуха надевает лифчик. Прикрепляет к лифчику резиновый сосок. Затем натягивает кофту. "

– Ну и что?

– А то, что все просвечивает и совершенно не болтается.

– И ты намерен эту гадость продавать? – спросила Муся.

– В неограниченном количестве. Ведь это же иллюзия! Я буду торговать иллюзиями по сорок центов штука. И заработаю на этом миллионы. Потому что самый ходовой товар в Америке – иллюзия… Осталось раздобыть начальный капитал. Примерно тысяч двадцать…

– Он сумасшедший, – говорила Муся, – крейзи! Это факт. Но к Левке он действительно привязан. Он ему игрушки покупает. Ходит с ним в бассейн. Недавно рыбу ездили ловить. Он с Левушкой как равный в плане интеллекта. А может. Лева даже поумнее…

Однажды Муся заглянула к нам с женой и говорит:

– Дадите кофе? Я немного посижу, А около пяти заедет Рафа. Он должен Левушку забрать из киндергартена.

Моя жена открыла холодильник. Муся закричала:

– Боже упаси! Я на диете…

Мы пили кофе. Говорили о политике. Конкретно, обсуждали личность Горбачева и его реформы. Маруся в частности сказала:

– Если там начнутся перемены, я об этом раньше всех узнаю. Потому что сразу же уволят моего отца. Он сам мне говорил: "Учти. Пока я занимаю столь ответственную должность, коммунизм тебе и маме не грозит…"

Тут снизу позвонили.

– Это Рафа.

Через минуту появился Рафаэль, учтивый, загорелый и благоухающий косметикой. Он изъявил желание выпить рома с пепси-колой. Сообщил, что духота на улице, как в преисподней.

Маруся засмеялась:

– Всюду этот Рафа побывал… Затем спросила:

– Где ребенок? Во дворе?

– Сейчас все объясню. Маруся начала приподниматься:

– Где Левушка?

– Не беспокойся. Все нормально. Рафа снова выпил. Опустил стакан. Укрылся за моей спиной и тонким голосом проговорил:

– Мне кажется, я потерял его.

– Что?!

– Я думаю, он выпал из машины– Только не волнуйся…

Но мы уже бежали вниз по лестнице. Маруся ~ впереди. Я следом. Затем моя жена. И дальше Рафа– эль, который на ходу твердил:

– Мы ехали через Грэнд Сентрал. Повернули к мосту. Лео перелез на заднее сиденье. Там лежали новые игрушки. А потом вдруг слышу – бэнг! Я думал, это взорвалась игрушечная бомба.

– Убью! – кричала Муся, не замедляя шага. Мы бежали к переезду. Рафа на бегу курил сигару. Моя жена в домашних туфлях стала отставать. Я уговаривал Марусю действовать разумно. Люди уступали нам дорогу.

День был солнечный и знойный. Над асфальтом поднимались испарения бензина. В стороне аэропортагрохотали реактивные моторы. Сто восьмая улица была похожа на засвеченную фотографию.

Левее виадука мы заметили толпу, которая неплотно окружала полицейского. Маруся с криком бросилась вперед. Секунда, и глазам ее предстанет распростертое на выцветшем асфальте тело.

Люди расступились. Мы увидели заплаканного Левушку с игрушечной гранатой в кулаке. Его колени были в ссадинах. Других увечий я не обнаружил.

– Значит, это ваш? – спросил довольно хмуро полицейский.

Маруся подхватила Леву на руки. Один в толпе сказал:

– Легко отделался.

Второй добавил:

– Надо отдавать таких родителей под суд.

Тут подоспели новые зеваки:

– Что случилось?

– Выпал из машины…

– Хорошо, что не из самолета…

Мы направлялись к дому. Рафаэль держался в отдалении. Потом вдруг говорит:

– Мне кажется, что это дело следует отпраздновать!..

Он сделал шаг по направлению к двери ресторана "Лотос".

И лишь тогда Маруся наградила его звонкой, оглушительной пощечиной. Раздался звук, как будто тысячи поклонников, допустим, Адриано Челентано одновременно хлопнули в ладоши.

Рафа даже глазом не повел. Он только поднял руки и сказал:

– Сдаюсь…

В июле Муся отмечала день рождения. Собралось у нее двенадцать человек гостей.

Во-первых, родственники – Фима с Лорой. Далее, Зарецкий – что-то вроде свадебного генерала. Лернер – в роли тамады. Рубинчик – представитель наших деловых кругов. Издатель Друкер – воплощение культуры. Пивоваров, без которого та– кие вечеринки не обходятся. Баранов, Еселевский и Перцович – в качестве народа. Караваев – олицетворяющий районное инакомыслие. И наконец, Григорий Лемкус, заявившийся без приглашения, но с детьми.

Зарецкий подарил Марусе тронутую увяданием розу. Лернер – дюжину шампанского. Владелец "Русской книги" Друкер – том арабских непристойных сказок. Караваев – фотографию Белоцерковского с автографом: "Терпимость – наше грозное оружие!" Рубинчик преподнес ей мани-ордер на загадочную сумму

– тридцать восемь долларов и шестьдесят четыре цента. Родственники Фима с Лорой – вентилятор. Пивоваров – целую телегу всякого добра из собственного магазина. Баранов, Еселевский и Перцович сообща купили Мусе новый телевизор. Лемкус одарил ее своим благословением. А мы с женой отделались банальной кофеваркой.

Ждали Рафу. Тот задерживался. Маруся объяснила:

– Он звонил. Сначала из Манхеттена. Потом с Лонг-Айленда. А полчаса назад – из Джексон-Хайтс. Кричал, что скоро будет. Может, деньги занимать поехал к родственникам? Видно, ищет мне какой-нибудь особенный подарок. Только это все не обязательно. Тут главное – внимание…

Решили подождать. Хотя Аркаша Лернер все глядел на заливное. Да и остальные проявляли легкую нервозность. В частности, Рубинчик говорил:

– И все-таки зимой намного лучше кушается. Летом тоже, в общем, кушается, но похуже…

В ответ на это Аркаша Лернер хмуро произнес:

– Я полагаю, глупо ждать зимы! И осторожно взял маслину с блюда.

– Ну, тогда садитесь, – пригласила Муся. Гости с шумом начали рассаживаться.

– Я поближе к вам, Мария Федоровна, – сказал Зарецкий.

– А я поближе к семге, – отозвался Лернер. Прозвенел звонок. Маруся выбежала к лифту. Вскоре появился Рафаэль. Вид у него был гордый и торжественный. В руках он нес большой коричневый пакет. В пакете что-то щелкало, свистело и царапалось. При этом доносились тягостные вздохи.

Рафаэль дождался тишины и опрокинул содержимое пакета в кресло. Оттуда выпал, с треском расправляя крылья, большой зеленый попугай.

– О Господи, – сказала Муся, – это еще что такое?!