Джон Фаулз - Дэниел Мартин

Дэн решил, что Митчелл и сам чем-то похож на древнего египтянина. В Абидосе, да и в других исторических местах, где они потом побывали, обуянность количеством, большими числами, перечнями была невероятно велика; древние египтяне никогда не довольствовались чем-то одним там, где можно было использовать много. Где-то в святая святых египетского пантеона Дэн обнаружил некое сверхбожество с математическим, каталогизирующим складом ума и вечным horror vacui или, точнее говоря, horror uni 381Позднее repp профессор объяснил ему, что это не так, но тогда Дэн, как-то по-детски, а может быть, и типично по-английски, придумал себе образ цивилизации, разделенной на крикетные команды. Противники его находились здесь – в Египте, в Риме, в современной Америке и в России, в китченеровской Великобритании; в его же команду входили минойская и этрусская эпохи, Ренессанс и… Англия, но не совсем та, что есть, а хотя бы та, какой она все еще иногда бывает: его Англия.

Возможно, самую глубокую неприязнь в крикетной команде, капитаном которой оказался Египет, вызывало то, что ее искусство нельзя романтизировать. Слишком уж явно оно основывалось на потребительстве и престиже: фараоны и их боги были первыми самодовольными буржуа в мире, породившими «искусство пожарных», по убийственному определению Алэна Мейнара. От этого было некуда деться, об этом буквально кричали рассчитанно точные, холодные, статичные, официальные картины и скульптуры. Они были лишены какой бы то ни было индивидуальности, любви к жизни, избыточной импульсивности, спонтанных преувеличений или абстракции. Они использовали, «осуществляли» искусство, вместо того чтобы позволить искусству в них осуществляться: Сталин и Жданов явились в мир уже тогда.

Однако через пару дней Дэн смягчил свое суждение о Митчелле Хупере. В Абидосе Джейн выяснила, что молодая пара была бездетна; вернувшись после долгого дня в Фивах, когда их корабль снова стоял в Луксоре, Джейн рассказала Дэну, что в жизни Хуперов не все так просто. Трагедия заключалась в том (Джейн посвятили во все гинекологические подробности), что они не могли иметь детей… по крайней мере Марсия была в этом уверена, хотя Митчелл все еще надеялся, что наука отыщет путь к решению проблемы. Марсия хотела усыновить ребенка, но для ее мужа усыновление стало бы окончательным признанием поражения, и он не мог на это согласиться. Египет фактически спас их брак, необходимость «соответствовать» в Штатах угнетала невероятно, да тут еще родители Митча… по-видимому, душевная робость обоих была отчасти результатом потерянности.

По крайней мере так полагала Джейн, и Дэн не собирался ее разубеждать. Он стал с ними любезнее.

Марсия явно испытывала к нему благоговейное почтение: ну как же – его известность, постоянное пребывание в мире кино… она жаждала услышать от него киношные сплетни, хотя бы обрывки сплетен, ждала того, чего в присутствии Джейн он делать никак не желал… но из этого ее рассказа он сделал вывод, что наивное любопытство Марсии следует удовлетворить. Джейн очень быстро стала восприниматься как человек все понимающий: даже за столом Марсия обращалась главным образом к ней, как бы предполагая именно у нее найти одобрение. Как-то раз, в Эдфу 382, Дэн заметил, как Марсия исподтишка разглядывает Джейн (к тому времени Джейн успела ей рассказать о собственной недавней трагедии); взгляд был странный, печальный, в нем не было зависти, наоборот – какая-то почти собачья преданность. Однажды, когда Дэн явился к ленчу раньше Джейн, Марсия сказала ему, что «миссис Мэллори» похожа на одну английскую девушку, с которой она дружила в Мичигане. Она, видимо, полагала, что Англию населяют чуткие и ласковые, все понимающие женщины. В Англии она никогда не была, и Дэн не стал ее разочаровывать.

К этому времени уже не было необходимости выяснять, почему Хуперы не хотят возвращаться в Штаты; Джейн и Дэн составили себе довольно четкую картину: это люди, переживающие смену критериев отчасти из-за событий, происходящих в мире, отчасти – из-за личной трагедии. Особенно ясно это было выражено у женской половины семейства. Открытие, что она не может иметь детей, вполне очевидно, поразило ее гораздо глубже, чем мужа. Оба голосовали за демократов, но расходились во взглядах на войну во Вьетнаме: это неожиданно выяснилось как-то во время ленча. Марсия считала, что следует из Вьетнама уйти – они не имеют права там оставаться; Митчелл же проявил несколько поношенный шовинизм: он согласен, что не надо было вообще туда лезть, но раз уж влезли, надо довести дело до конца. Оба страшно разгорячились. Марсия даже вооружилась статистическими данными – потери, затраты…

– Да я не спорю, Марсия. Я и сам знаю эти цифры. Если б дело только в цифрах – кто бы спорил. Сокращаем потери, уходим – и вся недолга.

Марсия смотрела в стол.

– Интересно, ты долго станешь работать с программой, если вирус там обнаружишь?

– Господи, это же совсем разные вещи. Это же люди. Ну откажемся мы от всего этого плана. Только тогда не проси меня объяснять все «почему» тем ребятам, у кого жизнь покалечена. Ну я хочу сказать – как ты это объяснишь? Простите, парни, мы вас случайно не тот матч играть отправили?

– И с чего это ты таким агрессивным стал?

– Ох Господи. Агрессивным! – Растерявшись от такого наскока, бедняга несколько раз кивнул и наконец смог усмехнуться Дэну. – Вы уж нас простите, пожалуйста. Очень распаляемся из-за всего этого. Может, просто опыта не хватает – отступать.

Но Марсия не желала сдавать позиции. Обратилась к Джейн:

– А что в Англии по этому поводу думают?

– Думаю, мнения разошлись. Как у вас.

– В Оксфорде Джейн была активным участником кампании против войны во Вьетнаме, – сказал Дэн.

– Если распространение небольшого количества листовок можно назвать активным участием.

– Так вы – против? – спросила Марсия.

– Боюсь, что да. От всей души против.

Она бросила быстрый взгляд на мужа.

– Митч на самом деле тоже против, только не хочет признаться.

– Не хочет признаться, потому что не уверен. В этом все дело. – Он взглянул на Дэна. – Европа, да? Согласен, конечно, это где-то у черта на рогах находится. Только я смотрю на это как на Вторую мировую. Как это тогда было с вами и нацистами. То есть я что хочу сказать – если с ними до самого конца не воевать, где они-то остановятся?

Джейн возразила:

– Насколько я помню, Гитлер заявил о своем намерении завоевать Британию. Мне кажется, руководители Северного Вьетнама вряд ли намереваются переплыть Тихий океан.

Ее с явной охотой поддержала Марсия:

– Вот именно.

– Постой. Простите, пожалуйста, а ваша позиция – не упрощенчество, если речь о коммунизме идет? Как я слышал, за Ханоем еще кто-то стоит, верно?