Александр Чаковский - Блокада. Книга 5

Маршал сидел в центре стола, Жданов находился по его правую руку и Говоров – по левую.

Звягинцев и Малинников с трудом отыскали себе место в заднем ряду расставленных параллельно столу табуреток.

Несколько минут царила тишина. Потом Ворошилов встал и звонким своим тенорком сказал с улыбкой на лице:

– Ну… здравствуйте, дорогие товарищи!

Звягинцеву показалось, что маршал очень волнуется. Может быть, волнение это прозвучало в той паузе, которую Ворошилов сделал после слова «Ну…», или в том особом ударении, которое ощущалось в словах «дорогие товарищи!».

Но так или иначе Звягинцев не сомневался в том, что Ворошилов очень взволнован, и это волнение невольно передалось ему самому.

– Рад, товарищи ленинградцы, что мы снова вместе, – продолжал Ворошилов, – снова и в такой… – он запнулся, то ли подбирая нужное слово, то ли потому, что и в самом деле волнение мешало ему говорить, и повторил: – в… такой исключительной важности для Ленинграда момент! Товарищ Сталин прислал меня сюда в качестве представителя Ставки. А на Волховский фронт Ставка направила тоже вашего старого знакомого, генерала армии Жукова…

Ворошилов вдруг замолчал и стал медленно оглядывать присутствующих. И Звягинцеву показалось, что воспоминания нахлынули на маршала и спутали, смешали предварительно намеченный план его речи.

Наконец Ворошилов снова заговорил:

– Вся страна знает, товарищи, что пришлось пережить вашему славному городу. Не скрою, и мое сердце обливалось кровью в те страшные для вас зимние месяцы. Я старый солдат, товарищи, старый большевик, да и человек-то уже немолодой. Скажу прямо: горько мне было уезжать от вас тогда, в сентябре, уезжать, зная, что враг стоит у стен Ленинграда. Но я верил, что настанет день, и мы встретимся, верил, что враг найдет свою могилу под Ленинградом. И вот теперь от нас зависит, чтобы…

Внезапно Ворошилов снова умолк, точно горло его перехватил спазм. Он тряхнул седой головой, как бы стараясь освободиться от невидимого обруча, сжимающего его шею, и уже ровным голосом, отчетливо произнес:

– Большинству присутствующих известно, что Ставкой утверждена операция «Искра», имеющая своей целью прорыв блокады Ленинграда. Слово имеет командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант Говоров.

Только теперь Звягинцев почувствовал, что у него от напряжения затекли ноги и руки. Он расслабился, сел поудобнее, тем более что теперь ему уже не было необходимости приподниматься и тянуться вперед: поднявшийся из-за стола Говоров был виден из всех рядов одинаково хорошо.

– Товарищи, Ставка Верховного главнокомандования приказала Ленинградскому и Волховскому фронтам перейти в наступление и прорывать блокаду Ленинграда. – Говоров произнес эти слова обычным своим голосом, так, как если бы просто давал собравшимся командирам очередное задание. – Направление главного удара через Неву Военный совет с согласия представителя Ставки определил, – Говоров взял тонкую указку и прикоснулся ее острием к висевшей на стене карте, – вот здесь, между Восьмой ГЭС и Шлиссельбургом. Дальнейшее развитие наступления: Рабочий поселок номер пять с послал дующим ударом на юг, то есть на Синявино.

И Говоров резко, крест-накрест перечеркнул на карте концом указки занятые врагом районы, отделяющие Ленинградский фронт от Волховского.

– Наступление, – после короткой паузы возобновил свою речь Говоров, – спланировано, как известно, в два эшелона, и командиры частей исходные позиции своих войск знают. Повторяю для всех вспомогательных родов войск: крайний северный рубеж, начиная от Шлиссельбурга, занимает дивизия полковника Трубачева и последовательно к югу – дивизии товарищей Симоняка, Борщева и Краснова.

Говоров, снова подняв указку, показал расположение дивизий с юга на север вдоль голубой ленты Невы и чуть громче продолжал:

– Не буду скрывать, местность, на которой придется вести бой, сложная. Справа – сильнейший в обороне узел противника – Восьмая ГЭС, по существу крепость, имеющая на вооружении мощную артиллерию, укрытую в бетоне, слева – Шлиссельбург, который тоже можно сравнить с сильно укрепленным фортом. Вы знаете о том, что берег здесь выше и круче, чем тот, который приходилось штурмовать в сентябре. Взобраться пехоте на этот берег после броска через более чем полукилометровую Неву будет чрезвычайно трудно, не говоря уже о танках и артиллерии. Кроме того, командование укрепленного района доложило, что, по данным разведки, немцы начали обливать берег водой с помощью насосов и шлангов. Следовательно, огромной важности задача ложится на саперов и подрывников.

Говоров прислонил указку к стене и вернулся к столу.

– Могут задать вопрос, – продолжал Говоров, – почему же мы выбрали этот новый, наиболее трудный участок?

Он сделал короткую паузу, словно и впрямь ожидая, что кто-то задаст этот вопрос, и сказал:

– Потому что иного места выбрать нельзя. Опыт прошлогодних боев у Невской Дубровки и постигшая нас неудача в той же полосе три месяца тому назад показывают, что без подавления Восьмой ГЭС и Шлиссельбурга рассчитывать на успех невозможно. Поэтому перед нами стоит задача вначале сковать и локализовать шлиссельбургский гарнизон противника с фланга: это предстоит сделать дивизии полковника Трубачева, а Восьмую ГЭС окружить и подавить уже в ходе боя дивизии генерала Краснова, чтобы дать возможность дивизиям генерала Симоняка и полковника Борщева протаранить центр обороны противника по кратчайшему расстоянию – до встречи с войсками Волховского фронта.

Звягинцев впервые слушал Говорова. Тогда, на Кировском, они обменялись не более чем десятком фраз. И теперь Звягинцев восхищался тем, как говорил командующий.

Дело было не только в том, что в речи Говорова не содержалось ни одного лишнего слова. Его каждая новая фраза воспринималась как четкий ответ на могущий возникнуть у присутствующих очередной вопрос.

– С чем придется встретиться нашим наступающим войскам, – продолжал Говоров, однако, без всякой вопросительной интонации. – По данным нашей разведки и по сведениям, поступившим с занимаемого нами в районе Московской Дубровки плацдарма, передний край оборонительной полосы противника проходит непосредственно по левому берегу Невы. Это непрерывная траншея полного профиля с большим количеством врезанных в нее ячеек для стрельбы из винтовок, автоматов и легких пулеметов. Хочу предупредить, что для создания настильного огня в крутизне берега имеются также отдельные огневые точки. Они врезаны в склон и связаны между собой центральной траншеей. Параллельно первой на расстоянии пятидесяти – семидесяти метров от нее проходит вторая траншея…