Александр Чаковский - Блокада. Книга 3

– Может быть, из района Урицка, или все же – с побережья? – проговорил Жданов.

Жуков нахмурился. Петергофско-Стрельнинское направление беспокоило его в последние сутки все больше и больше: продолжая теснить части 8-й армии, отрезанной на Финском побережье, враг вчера утром овладел восточной частью Петергофа. Стрельна, расположенная восточное, была захвачена еще раньше.

Вчера днем Жуков и Жданов направили Военному совету 8-й армии телеграмму с требованием остановить немцев: «Если ваша армия допустит захват немцами Петергофа, враг разгромит наш Кронштадт…»

Но телеграмма не дала желаемых результатов. Немцы продолжали продвигаться к центру Петергофа.

Вечером того же дня Военный совет фронта принял решение о смене командующего и члена Военного совета 8-й армии.

И тем не менее Жуков был уверен, что немцы еще не в силах предпринять решающее наступление на Ленинград со стороны побережья.

Накопленных ими там войск было явно недостаточно для массированного удара.

И отвечая Жданову, он задумчиво произнес:

– Может быть, и оттуда… А может быть, и нет…

В этот момент в комнату вошел начальник штаба фронта генерал Хозин.

– Товарищ командующий, – сказал он, – вы приказали доложить, если будут перемены в обстановке. Противник прекратил обстрел центральных районов города и сосредоточил огонь на Московском и Кировском районах.

– Это все?

– Так точно, пока все.

– А что на побережье? – спросил Жданов.

– Там ничего нового, Андрей Александрович.

– Хорошо. Идите, – сказал Жуков, и Хозин вышел.

– Значит, вы считаете, что из Урицка? Воз-мож-но… – раздельно проговорил Жуков. – Но фон Лееб должен предполагать, что и мы больше всего ожидаем главного удара именно на этом направлении и сосредоточим там главные силы…

Он быстро подошел к письменному столу, нажал кнопку звонка и крикнул появившемуся адъютанту:

– Федюнинского на провод!

Через минуту адъютант доложил, что командующий 42-й армией у телефона.

Жуков схватил трубку:

– Как у тебя сейчас обстановка под Пулковской?

Некоторое время сосредоточенно слушал.

– Так… – наконец произнес он. – Значит, говоришь, неожиданное затишье… Не люблю я этих затиший… Следи как следует за Пулковской! Подкрепления подошли?.. Да брось ты со своим чертовым кодом! Нет времени разбираться в этой тарабарщине! Сколько пехоты и танков получил?..

Выслушав ответ Федюнинского, спросил:

– Как саперы, закончили свои дела на переднем крае? Ладно. Внимание флангам, понял? Особенно тому, что к Урицку… Глаз с него не спускай! При первом же изменении обстановки доложишь немедленно. У меня все.

Жданов ожидал, что командующий скажет, чтó именно доложил ему Федюнинский, но Жуков молча склонился над картой.

Хотя Жданов, являясь одним из руководителей ленинградской обороны, и приобрел определенный военный опыт, научился мыслить категориями специфически военными, не только теоретически, но и на практике осознав значение военной стратегии и тактики, он оставался прежде всего политическим деятелем, партийным организатором. Жуков же был полководцем, человеком военным до мозга костей. Ему не нужно было стараться мыслить военными категориями. Он просто не мог, не умел думать иначе. Военная карта говорила ему больше, чем любое подробное словесное описание.

И сейчас, глядя на одну из таких карт, он хорошо представлял себе реальную расстановку сил в данном районе боевых действий. Жуков, глядя на карту, не просто воспроизводил картину прошедшего боя – он умел предвидеть характер будущего сражения, в считанные минуты как бы «проигрывал» различные его варианты сначала за себя, потом за противника. Он умел на время абстрагироваться от самого себя и перевоплотиться в противника, чтобы затем, снова став самим собою, оценить намерения врага.

Наконец Жуков оторвался от карты и проговорил:

– Уверен, фон Лееб пойдет в обход!

– В обход… чего? – не сразу понял Жданов.

– Да высоты, Андрей Александрович, центральной Пулковской высоты! – воскликнул Жуков.

– Почему вы так решили?

– Да потому, что высоту ему никак не удается взять, хотя он кидается на нее уже в который раз! – громко и даже, как показалось Жданову, весело сказал командующий. – Смотрите! – И, склонившись над картой, Жуков стал водить по ней пальцем: – Два направления – здесь, вдоль Финского залива, и тут, с юга в лоб на Пулково, – стали уже шаблоном. Мы привыкли отражать удары отсюда. И к новым ударам тут готовимся. Это учитывает фон Лееб. И именно поэтому на сей раз он прикажет Кюхлеру ударить вот оттуда – из района Финского Койрова, в обход высоты с юго-запада!

– Оставляя ее в наших руках?

– Немцы наверняка рассчитывают, что если им удастся ворваться в город, то отсеченная от Ленинграда центральная высота как узел обороны потеряет свое значение. Так произошло с Гатчиной. Все попытки Кюхлера взять Пулковскую высоту в лоб нами отбиты. Что же остается делать фон Леебу? Обойти высоту! Помните: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет!»?

– Вы считаете, что маневр будет столь примитивным?

– Ну, изобретать что-либо грандиозное, сражаясь с «русскими хамами», этот пруссачок, вероятно, считает ниже своего достоинства. Мол, по Сеньке и шапка! Он убежден, что мы не способны разгадать его тактических ходов, поскольку находимся в мышеловке. Да и времени изобретать что-то особое у него нет.

Жуков снова нажал кнопку звонка.

– Хозина! – приказал он адъютанту, едва тот отворил дверь.

Через несколько секунд появился Хозин.

– Иди сюда, Михаил Семенович, – приказал Жуков и, обойдя стол, склонился над картой. – Немедленно подготовь указания Федюнинскому о контрударе на случай, если немец попрет отсюда, из района финского Койрова, – он показал пальцем на карте, – в обход высоты. Это первое. Второе: свяжись с Новиковым и предупреди, что в самое ближайшее время может потребоваться массированная бомбежка этого района. Третье. Передашь в штаб Балтфлота и артиллеристам, чтобы были готовы поставить заградительный огонь перед Кискином и Финским Койровом. Понял? Действуй. Через пятнадцать минут доложишь о результатах. Я буду у себя, наверху.

– Вы полагаете, товарищ командующий… – хотел что-то уточнить обстоятельный, неторопливый Хозин, но Жуков прервал его:

– Действуй! Время дорого! Через пятнадцать минут встретимся – все обсудим. Иди!

Если еще несколько минут назад Жуков размышлял вслух, не скрывая своих сомнений, то теперь командующий преобразился – он вновь стал властным, абсолютно убежденным в своей правоте и не терпящим никаких расспросов и тем более возражений.

– Георгий Константинович, Федюнинский сообщил какие-то новости, подтверждающие ваши предположения? – спросил его Жданов, когда Хозин ушел.