Аркадий Вайнер - Визит к Минотавру

Без четверти одиннадцать Белаш говорил из номера с Преображенским. Значит, на последний самолет он никак не поспевал. Последний ТУ вылетает в 22.50. Погоди, погоди! А не является это вот тем подчеркнутым алиби?

Вошел в комнату вечно улыбающийся Леонидов и сказал:

– Твой поезд убывает без пяти двенадцать ночи. Билет в воинской кассе.

– Спасибо, старик Слушай, а ты не интересовался составом последнего авиарейса?

Леонидов ухмыльнулся еще шире:

– Представь себе, интересовался. Пассажира по фамилии Белаш на значится.

– Хм, может быть, я ломлюсь в открытую дверь? У тебя телефон центральной диспетчерской такси есть?

– Есть. А зачем?

– Я хочу узнать точно, когда он приехал от Преображенского. Там в журнале заказов регистрируют время подачи машины.

– Пожалуйста, – Леонидов придвинул к себе аппарат, набрал номер и бойким голосом сказал: – Алле, алле, диспетчерская служба такси? Девушка, с вами говорят из уголовного розыска города. Здравствуйте. Нам тут справочка одна понадобилась, вот я передаю товарищу трубку, вы его проинформируйте, пожалуйста. Я услышал мягкий девичий голос с украинским выговором:

– Слушаю вас, товарищ…

– Я вас попрошу посмотреть журнал заказов за 15 октября…

– Подождите минутку. – Я слушал, как она ровно и спокойно дышала в трубку, шелестели страницы, где-то там у нее, далеко спросил девичий голос: «Окся, ужинать пойдем?», и она ответила в сторону от микрофона: «Постой, сейчас отвечу и пойдем», и еле слышно пробивался в провод чей-то чужой разговор, потом она сказала: – Открыла за пятнадцатое.

– Заказ был сделан около двадцати часов по телефону А1-26-75.

– Сейчас посмотрим, – сказала девушка, и снова шелестели страницы, и снова я услышал голос: «Окся, ну ты скоро?», потом она сказала своим мягким, просто меховым голосом: – От, нашла…

– Так читайте, – сказал я нетерпеливо.

– Заказ принят по телефону А1-26-75 в 20.36. Машина номер 66-52 выслана в 21.45. Уведомление о выходе машины по телефону сделано…

Я записывал на листе бумаги и вдруг увидел, что это обратная сторона протокола допроса Преображенского и прямо под моей запиской в анкетной части протокола четким каллиграфическим почерком Леонидова написано: «Дом. адрес – Литейный проспект, дом 18, кв. 45».

Диспетчер, удивленная моим молчанием, сказала в микрофон:

– Алло, алло! – Получилось у нее – «халло», «халло».

– Да, да! – крикнул я. – Девушка, а кто работал в этот день на машине 66-52?

– Коля Савушкин…

– …Следователь – это идеал человека, – сказал таксист Коля Савушкин, решительно отринув мои попытки что-либо возразить ему. – Как только встану на ноги – сразу пойду в юридический. Обожаю эту работу: приезжаешь на место происшествия, а вокруг – мертвые трупы, толпа, оцепление и так далее. И ты начинаешь без сна и отдыха…

– Без сна и отдыха нельзя, – осторожно вставил я.

– Не играет значения, – отрубил Коля. – Когда мы с ребятами из дружины выходим в рейд, милиция спокойно…

– Так что насчет пятнадцатого числа? – перебил я.

Савушкин удивленно воззрился на меня, потом в прежнем темпе, хотя и в новом направлении, затараторил:

– Необыкновенно! В этот день неприятности у меня были нарасхват! Сначала спустил баллон, потом кончился бензин, потом у вокзала схлопотал от контролера предупреждение… Да. А уж потом эта история: у меня определенно было предчувствие, что так просто она не кончится…

– Вы о чем, Савушкин? Какое еще предчувствие? – с трудом вклинился я в поток извергающейся из него информации.

– Как о чем?! Мне же сказали в парке, что вы спрашивали насчет вызова на Литейный, 18. Так я сразу, тогда еще понял, что дело не чисто…

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я.

– Пассажир был очень подозрительный. То есть сначала-то нет, ничего, молодой и разговорчивый, я таких предпочитаю, есть с кем поговорить. Он меня еще, как сейчас помню, сигаретой угостил, марки «Рига», с фильтром…

– А как он выглядел? – спросил я исключительно из контрольных соображений.

– Вот этого я не скажу, – сокрушенно бормотнул Савушкин. – Нет, врать не буду, особых примет не запомнил – он же мне только потом показался подозрительным! Так вот, закурили, разговорились – он еще посочувствовал нашему брату, шоферам: по городу ездить все труднее, а что будет, когда «Жигули» запустят – беда-а… Про себя рассказал, что сам музыкант, из Москвы приехал по делам… У нас, конечно, клиенты разные бывают…

Сообразив, что Савушкин вновь бросится сейчас к обобщениям, я поспешил направить его в правильное русло:

– А что еще говорил ваш пассажир?

Савушкин напрягся, собрал мучительные морщинки на невысоком лбу, даже неистребимые веснушки под его глазами потемнели.

– Говорил! – выдохнул он наконец облегченно. – Говорил. Устал, говорит, я как собака, сейчас поднимусь в номер и завалюсь, говорит, без задних ног. Помню, я еще ему пожелал с этаким легким ненавязчивым юмором: «Приятных, – говорю, – вам цветных и широкоэкранных сновидений» – на том и разошлись.

Савушкин смотрел на меня честно и несколько независимо, с сознанием выполненного гражданского долга, слегка гордясь своим легким ненавязчивым юмором.

– Все? – спросил я.

– Все, – гордо сказал Савушкин.

– Позвольте, а что же ваши предчувствия? – поинтересовался я, ощущая безнадежность своего вопроса и опасность новых словоизвержений, которые он мог вызвать.

– Предчувствия? – несколько ошарашенно переспросил Савушкин, немного подумал и, досадуя на мою несообразительность, пояснил: – Так ведь произошло же что-то! Иначе вы не пришли бы о нем спрашивать? Ведь верно же я говорю?

Я посмотрел на него долгим признательным взглядом и душевно сказал:

– Нет, Савушкин, не стоит вам поступать на юридический, вы и не пытайтесь, не выйдет из вас следователя…

По дороге в центральную диспетчерскую Леонидов, выслушав мой план, неуверенно сказал:

– Это очень вольное предположение…

– Правильно. Но ведь это только предположение. Я ничего не утверждаю. Но предположить обязан. Леонидов усмехнулся:

– Показания Савушкина только укрепили алиби Белаша. В твоих расчетах есть какая-то ошибка.

– Может быть. Но если я прав и украл скрипку Белаш, то он мог попасть в Москву только на самолете.

– Каким же образом?

– Я бы, оказавшись на его месте, заказал два такси…

– Весь внимание. Слушаю гипотезу.

– Ты не заметил, где стоит у Преображенского телефон? В коридоре?

– В таких квартирах это называется прихожая. А что?

– Я думаю, что, когда он заказывал такси и называл адрес, вряд ли кто из хозяев прислушивался к его разговору, А уж когда позвонили из диспетчерской и сказали, что машина вышла, это заметили все. Так он обеспечил себе эту часть алиби – прямо по нотам. Ведь даже таксист подтвердит, что доставил в «Европейскую» музыканта из Москвы, который безумно хотел спать.