Фазиль Искандер - Сандро из Чегема. Книга 2

– Никогда, – отвечал Аслан, даже в виде шутки не принимая такого будущего.

Но вот, как водится, приехали родственники молодых мужей и развезли их по своим селам.

Две свадьбы были справлены в двух домах уже независимо друг от друга. Дней через двадцать после свадьбы дядя Сандро увидел, что к Большому Дому подъезжает Аслан, ведя на веревке хорошего рыжего быка. Белоснежная черкеска победно сверкала на Аслане. Дядя Сандро обрадовался гостю и даже почувствовал некоторые угрызения совести за этот подарок, но не принять его уже было нельзя.

В доме дяди Сандро именитый гость был встречен прекрасно, а милая Катя так и летала, стараясь как можно лучше принять своего бывшего жениха.

– Все же не дал перекрасить черкеску, – напомнил дядя Сандро шутку Теймыра-головореза.

– Как можно, – сказал Аслан горделиво, как бы намекая, что абхазский дворянин все еще контролирует не только порядок в семье, но и в самой Абхазии.

Когда дядя Сандро с Асланом остались одни, тот ему сделал неожиданное признание.

– Должен тебе сказать, Сандро, – начал Аслан, – что я немножко усомнился в твоей честности. И теперь хочу покаяться перед тобой. Очень уж, подумалось мне, все это странно получилось. Я решил, что ты это все подстроил. И то, что Теймыр-головорез приволок Шазину, и то, что невеста моя вдруг оказалась с эндурской примесью. Несмотря на гнев и обиду, я решил трезво во всем разобраться, прежде чем мстить за оскорбление моей чести и чести моего рода. И я рассудил так. Если ты подстроил так, что Теймыр схватил Шазину, которая, конечно, была влюблена в меня, я от нее правду никогда не узнаю. Но тогда, подумал я, почему она так сильно расцарапала щеку Теймыру? И я так себе ответил на этот вопрос: чтобы все это было похоже на правду.

Ну, хорошо, думаю, если Сандро соврал, что у Кати бабушка эндурского происхождения, то бабушку он не может подменить! Я узнал, где она живет, поехал в Эндурск и убедился, что все это правда. Да, ты был настоящим другом, а меня попутал бес…

– Что правда? – опешил дядя Сандро.

– Что она эндурского происхождения, – сказал Аслан.

– Как эндурского?! – вскричал дядя Сандро.

– А ты что, не знал? – теперь опешил Аслан. Но дядя Сандро уже взял себя в руки.

– Эндурского, но по материнской линии, а не по отцовской! – воскликнул дядя Сандро.

– Так я же об этом и толкую, – успокоил его Аслан, – по отцовской у нее все в порядке… Я всегда буду помнить о том, что ты меня выручил… У меня родители со старыми понятиями, а то бы я от Кати никогда не отказался… А эндурство в новой жизни, я думаю, не должно мешать…

– Нет, конечно, – согласился дядя Сандро, мысленно жалея, что в свое время отказался от второго быка, – я думаю, новая жизнь сама склоняется к эндурству.

– Мои родители тоже так думают, – важно согласился Аслан, – так что не унывай… Все к лучшему…

На следующий день Сандро и его молодая жена провожали Аслана в обратный путь. Дядя Сандро, как водится провожать уважаемых гостей, поддерживал ему стремя и одновременно, как водится у гостеприимных абхазцев, уговаривал его остаться погостить. Но вот мягкий носок сапога Аслана вошел в подставленное стремя, он попрощался с молодоженами, выехал в открытые ворота и зарысил в сторону своего дома. Так закончилась история женитьбы дяди Сандро.

Я о ней услышал в такой же ласковый, осенний день, правда, лет пятьдесят спустя. Мы сидели у него во дворе на турьей шкуре в тени инжирового дерева, потягивая из граненых стаканов холодный, кисловатый айран – смесь простокваши с водой.

Рассказывая эту историю, дядя Сандро время от времени подносил к лицу огромный плод золотистой айвы, похожий на морду льва. Казалось, внюхиваясь в тонкий аромат могучего плода, он через его запах приближает дни молодости, как некогда через бинокль принца Ольденбургского приближал купающихся девушек.

Время от времени тетя Катя выходила из огорода с небольшой плетеной корзиной в руке, наполненной фасолью в стручках и фиолетовыми баклажанами. Баклажаны она относила на кухню, а фасоль высыпала на пол веранды, где она досушивалась.

Проходя мимо нас, тетя Катя снисходительно улыбалась, как бы показывая, что рассказ дяди Сандро не надо принимать так уж всерьез, но от нечего делать можно и послушать. Рассуждение о ямочках на щеках и тем более эпизод, связанный с биноклем, дядя Сандро передавал с оглядкой, чтобы тетя Катя этого не слышала.

– Вот так обманом она женила меня на себе, и, как видишь, я до сих пор с ней живу, – заключил он свой рассказ, не обращая внимания на то, что тетя Катя приближалась к нам с очередной корзиной, наполненной фасолью. Она услышала слова дяди Сандро, и, хотя видно было, что она это слышит не в первый и даже не в десятый раз, она остановилась, поравнявшись с нами, поставила корзину на землю и с выражением обиды посмотрела на дядю Сандро.

– Почему же обманом, бессовестные твои глаза? – сказала тетя Катя с некоторым усталым упорством.

– А то не обманом? – бодро подхватил ее слова дядя Сандро. – Я же тебе сказал: «Скажи, что ты эндурка…» А ты что сказала?

– А я сказала: «Хорошо, я скажу, что у меня бабушка по материнской линии эндурка…» Какой же тут обман, бессовестные твои глаза?

– Вот эндурский характер! – воскликнул дядя Сандро, восхищаясь, как мне кажется, и упрямством своей жены (редкое свойство, присущее исключительно эндурским женщинам), и полнотой отсутствия юмора у своей жены (тоже редкое качество, присущее эндурцам обоего пола), однако дающее ему самому неисчерпаемые возможности для проявления собственного юмора, – сколько лет прошло, а она талдычит свое! Я же считал, что выдумал твое эндурство, козлиная голова! А если бы ты тогда мне сказала: «Да, я на самом деле с эндурской примесью», еще неизвестно, женился бы я на тебе или нет.

– Ты скажи, чем эндурцы хуже тебя? – опять же с некоторым усталым упорством спросила тетя Катя. – Да они в сто раз лучше тебя… Они и пьют меньше…

– Пьют меньше, – повторил дядя Сандро саркастически, – не могут, потому и пьют меньше…

– Эндурцы стараются для своей семьи, для своего дома, для своих близких, – проворковала тетя Катя, погружаясь в грезу эндурского очаголюбия, но, очнувшись, тоскливо добавила: – А ты?

– Вот в этом твоя эндурская дурость и сказывается, – отвечал дядя Сандро, – ты до сих пор не можешь понять, как это важно для жизни людей, чтобы они весело, с умом, не спеша ели, пили, слушали мои рассказы и иногда сами кое-что вставляли, если у них есть что вставить…

– Ты забываешь свой возраст, – безнадежно вздохнула тетя Катя.

– Заладила, – махнул рукой дядя Сандро и, повернувшись ко мне, добавил: – Нет, я тебе честно скажу. Для эндурки моя жена даже слишком хороша. Больше пятидесяти лет со мной живет и пока – тьфу! тьфу! не сглазить! – не отравила.